Соотнося эти понятия в "Письме о гуманизме", Г. Хайдеггер писал: "Язык является домом бытия. В доме языка живет человек. Мыслители и поэты - хранители этого дома. Они стоят - осуществление открытости бытия, поскольку они дают ей (мнении. - Авт.) слово в своей речи и тем самым сохраняют ее в языке".
Причем речь здесь - это не просто язык, как мы ее себе обычно представляем (и то только в лучшем случае) как единство фонетического (письменного) образа, мелодии, ритма и значения (смысла). Мы видим в звуковом и письменном образах тело слова, в мелодии и ритме - душу, в семантике - движение языка. Мы обычно представляем себе язык в ее соответствия сущности человека как animal rationale, то есть как единства тела - души - духа. Однако как в humanitas homo animalis экзистенция и тем самым отношение истины бытия к человеку остаются за кулисами, так и метафизическое телесно-духовное истолкование языка скрывает язык в его бытийном-исторической сути.
О последней речь проводимой бытием и пронизанным его строем домом бытия. Поэтому еще нужно осмыслить сущность языка в его соответствии бытию, а именно - как это соответствие, то есть как дом человека. За Гайдеггером, человек - не только живое существо, которому среди других ее способностей присуща и речь. Язык является домом бытия, живя в котором человек екзистує, поскольку, оберегая истину бытия, принадлежит ей.
Итак, если не вырывать известную гайдеггерівську метафору из общего контекста, то не трудно заметить, что в его концепции переворачивается традиционное для метафизики отношение "мысль-речь". Для немецкого мыслителя язык является не столько средством для выражения мысли, сколько мысль является способом актуализации первоначальных смыслов, которые присущи языку.
Поэтому философ должен уметь вчуватись в "бытие сущего", слушать "глубокую тишину", которая окутывает вещь. Он должен критически относиться к разного рода логических и информационных систем, "искусственных" языков, которые подавляют естественные, органические формы языка. Этим объясняется то внимание, которое уделяет Хайдеггер языке поэзии. Отсюда и свободная, ассоциативная манера изложения собственной философской концепции. Такой тип философствования, по его мнению, был присущ древним мыслителям, которые благодаря своей открытости миру языка, благодаря "доверию к языку" были гораздо ближе к истинной мудрости, чем современные философы. Отказ от органического развития языка приведет к ее вырождению в орудие чисто формального упорядочения эмпирических фактов и событий, ее превращение в "универсальную" язык, пригодную лишь для логико - знаковой презентации мира. Если же речь будет ограничена лишь одной утилитарно-прикладной функцией, т.е. будет только средством для чего-то, что является чужим по отношению к ее сущности (а именно к этому, по мнению Хайдеггера, и идет), то ей грозит опасность превратиться в безмолвный автоматический регулятор потока информации. Тем самым язык теряет свое сущностное предназначение быть "домом бытия", превращаясь на бесследно исчезающую мгновенность между действием и бытием. Чтобы предотвратить это, язык не требует какого-то "позаказного" носителя, ведь она является не "языком субстанции", а есть "язык-субстанция".
Несмотря на предостережения, философы на протяжении длительного времени не смогли отказаться от, по сути, суицидальной идеи абсолютной, совершенной, универсальной языка. Достаточно вспомнить попытки построения совершенного синтаксиса Г. Карнап, логико - атомистической теории (Дж. Айєра, М. Шліка, Бы. Рассела) и т.п.
Более удачной оказалась судьба Гайдеггерового развенчание репрессивного характера научной и метафизической языка как дискурса господства и повиновения. Эту гему продолжили философы Франкфуртской школы. Именно благодаря изменению универсальных для европейской цивилизации языковых форм, по их мнению, возможно было обеспечить изменение социума. Практические попытки создания дискурса, свободного от господства репрессивных структур, сделали Т. Адорно в "Негативной диалектике", Ю. Хабермас в концепции коммуникативного действия и другие. Эти идеи франкфуртцев, в свою очередь, заметно повлияли на развитие современного постструктурализма. Именно им в значительной мере обязаны "дискурс легитимности" Ж.-Ф. Льотара, граматологія Же. Деррида, "генеалогия власти" М. Фуко, "номадологія" Же. Делеза и Ф. Гваттари.
Внимательный читатель уже, вероятно, заметил, что в отношении современных концепций языка мы все чаще употребляем понятие "дискурс". Это понятие, тесно связанное с языком, является одним из наиболее употребляемых в современной философской литературе и требует специального освещения.