РЕЛИГИЯ И ПОЛИТИКА

15.2 Религия в контексте политической истории мира

В древнейших цивилизациях Ближнего Востока политика была чуть ли не полностью поглощен сферой религиозности. Роль религии как органической части института государства в Древнем Египте

была настолько огромной, что отделить «церковь от государства», светскую сферу жизни от религиозной не представляется возможным. За 3,5 тысячи лет до «короля - солнца» Людовика XIV с его формулой «государство - это я» фараоны Египта как сыновья солнечного бога и его воплощение полностью обожествлялись с государством, а страна - с их телом. Вплоть до эпохи Нового царства администраторы были одновременно и жрецами (даже когда не выполняли непосредственных литургических обязанностей), а жрецы - администраторами. Государство и храмовые институты осуществляли перераспределение богатств, причем храмы служили как огромные гамазеї с запасами зерна, что превращало их не только на религиозные, но и экономические учреждения. По Месопотамии, то религиозная система этого региона сама по себе была достаточно адекватным отражением реальной социально-политической структуры. Как и в Древнем Египте, в городах - государствах Месопотамии и более поздних территориальных образованиях главной фигурой, ответственной за культовую практику и поддержания контактов с миром богов, был верховный правитель (энси или патесі), который одновременно считался главным жрецом храма бога - покровителя города, в то время как жена правителя была главной жрицей храма главной богини города, а дети - жрецами детей божественной пары. Хотя лугаль или энси не считался воплощением божества, его власть имела божественный характер и была основным моментом сочетание религии и политики. Знаменитая стела Хаммурапи ярко демонстрирует идеологию преемственности власти земной от власти небесной, олицетворенной солнечным богом Шамашем, который передает царю таблички с текстом законов. Обычно считается, что культура Месопотамии имеет несколько более секуляризованный характер в части законотворчества, но не следует забывать и о том, что люди не только были подсудимыми богам и их представителям, но и имели возможность выдвигать перед богом - судьей Уту, а следовательно Шамашем обвинения в адрес других богов и божеств, стирало границы между реальным миром политической жизни и сферой отношений между богами и отношение к ним.

Античный мир с его рационализмом также вовсе не был свободен от влияния религии в области политики и общественной жизни. Поскольку любое значимое событие общественной жизни в условиях полисной культуры была событием политического значения, все религиозные праздники, особенно такие достопримечательности, как панафинеи или фесмофорії, приобретали политического веса, а кощунство или обвинения в нем могли существенно сказаться на течении важных исторических событий (как в эпизоде с сицилийской экспедицией афинян во время Пелопоннесской войны и обвинению Алкивіада, одного из лидеров и талантливых военачальников афинского войска, в осквернении священных герм в Афинах). Следует помнить и о том, что афиняне под предводительством Перикла возвели величественный комплекс афинского акрополя с Парфеноном и статуями Афины в знак благодарности этой богине за помощь жителям города в греко-персидских войнах, а сам Парфенон со статуей Афины Парфенос стал сокровищницей не только Афин, но и возглавляемой ими Делоської сіммахії - военно-политического союза греческих полисов. Очень распространенной формой объединения племен и полисов в Древней Греции были амфиктионии - религиозно-политические союзы, основой которых было общее святилище (самая известная и влиятельная амфиктионии сформировалась вокруг оракула Аполлона в Дельфах). Нечего и говорить, что ни одно важное политическое решение не принималось без «совета» с богами через оракулов и гадания.

В Древнем Риме, наиболее политизированном культуре античного мира, государственные и общественные деятели, кажется, вполне осознавали непосредственную связь между политикой и религией. Марк Туллий Цицерон, один из виднейших политических деятелей эпохи поздней Республики, утверждал, что римляне превзошли все другие народы в понимании богов как правителей мировой истории, что выбрали Рим как главное орудие достижения своей высшей цели. В действительности же корпус сказаний, получили названия «римского мифа», свидетельствует скорее о том, что даже боги подчинялись провіденціальній миссии Рима, которая заключалась в развертывании его военно-политической экспансии до естественных пределов земного мира под лозунгом «Миру - Рим». Римская религия фундувалася не на уповании на божественную милость, а, как и несколько нотариального характера религия иудеев (недаром римляне испытывали неприязнь к иудеям, чья «етномесіанська» идеология неприятно поражала их сходством с римской государственной мифологией), на взаимной договоренности между людьми и богами, для обеспечения которой был даже разработан специальный кодекс «божественного права» (Jus divinum), предназначенный регулировать отношение римлян к богам с мстою достижения наибольшего эффекта. При этом формальная сторона религиозного ритуала имела для римлян большее значение, чем его внутреннее содержание, поэтому не удивительно, что очень большое распространение получили разнообразные формы мантики в форме ауспіцій (гадания на основании полета птиц), ониромантії (практики «высиживание» пение и их толкования), гаруспікації (гадание по внутренностям животных) и др., а жрецы объединялись в коллегии (авгурів, гаруспиків, діаліїв, марциаліїв т.д.), деятельность которых сохраняла политическое значение даже тогда, когда Катон Старший сокрушался по поводу того, что авгури выполняют свои обязанности, даже не пытаясь сдерживать насмешливой улыбки. При осаде вражеского города римляне использовали не только легионы и онагри, но и специальный ритуал под названием invocatio (призывания), цель которого заключалась в том, чтобы приманить чужих богов обещаниями лучшего ша-ния в римском пантеоне и отвлечь их от старых сторонников. Кстати, римляне вполне сознательно обнаруживали нечто вроде религиозной толерантности, отдавая предпочтение практике невмешательства в религиозные дела завоеванных народов и довольствуясь прежде всего политической лояльностью в отношении Сената, а впоследствии к императору, образа которого следовало отдавать дань уважения. Необходимость использования религиозной символики и риторики, особенно в кризисные периоды истории, хорошо понимали опытные римские политики, для чего в конце концов был обожествлен сам Рим в образе богини dea Roma, подкрепленный культом личного гения императора. Отметим, что относительная религиозная толерантность и попытки императорской власти построить государственную религию на основе некоего универсального образа способствовали успехам христианства, которое еще за полтора века до «официального краха античности» фактически стало господствующей религией Древнего Мира. Что же до решения Понтия Пилата разрешение на казнь Иисуса Христа, то его можно считать едва ли не самым важным, учитывая дальнейшую перспективу вмешательством (или невмешательством) политики в религиозную сферу за всю историю человечества (так же как позднее политическое в своей основе решение киевского конунга Владимира Великого стало едва ли не самым важным вмешательством политики в религиозную сферу за всю историю восточного славянства).

В эпоху Средневековья единственной силой, которая могла обеспечить базис для общественного единства нынешнего западного мира, была римско-католическая церковь. Таким образом сложилась довольно странная ситуация, в которой общество пыталось структурировать себя политически, но на духовно-религиозной основе. И именно в христианской религии после коллапса античного мира сформировались представления о европе как о политическом единстве в форме государства - церкви и под названием «христианский мир». «Сотрудничество» «тех, кто моллы-ться» (священников), и «тех, кто ратоборствує» (феодалов, светских владык), в «органической» структуре средневекового социума, борьба «цезарепапізму» (политики подчинения церковных институтов властно-государственным учреждениям) и «папоцезаризму» (имперская политика престола Св. Петра в Риме), крестовые походы, инквизиция, реформация и контрреформация, христианизация «дикарей» Нового Мира в русле колонізаційних процессов - это далеко не полный перечень примеров необычного влияния той части средневекового социума, о котором британский историк М. Бишоп высказался таким образом: «Церковь была более чем патроном средневековой культуры; она была самой средневековой культурой». Европейская же цивилизация, несмотря на все разговоры о мультикультурность и секулярный характер культуры, все равно остается христианской цивилизацией учитывая па традиционные социальные нормы и официальную мораль (см. ниже).