Сознание и самосознание как данность и как проблема
Принцип "cogito ergo sum" ("мыслю, следовательно существую") как фундаментальный для европейской культуры
Становление и развитие европейской культурной традиции, особенно начиная с Нового времени, прошло под знаком доминирования в ней вполне определенных тенденций и рис. А именно - речь идет о том, что на первый план в ней вышла и стала доминировать мнение, согласно которому в центре человеческого мира содержится ум. То есть обустроен этот мир по принципу сознания, которая, по классическим гегелівським подходом, сводится к мышлению, а мышление - к рефлексии, то есть самосознания. Мир сам по себе не существует, а объективность является ничем иным как своим другим мышлением. Следовательно пафосом этой классической философии XVII-XIX веков является направленность на системную целостность, завершенность и моністичність, основанный на глубокой вере в естественную упорядоченность мироздания, которой органически присущи доступны рациональному постижению гармония и упорядоченность. Представители классической философии буквально очарованы идеей простого, рационального устройства мира, что будто вытекает из некоторых самоочевидных постулатов разума, постоянно привлеченного к созданию предметов и структурирования мира.
Впервые выходные ориентиры такого подхода были заложены еще Г. Декартом. Осмысливая структуры человеческого мира, он выдвинул на первый план самосознание, определяя сознание как внутреннее созерцание субъектом содержания собственного мира, субстанцию, открытую лишь для субъекта созерцания, которая противостоит пространственному миру. Человек может познавать внешний мир лишь при условии, что одновременно в самом себе, в собственном сознании схватывает ту познавательную операцию, благодаря которой этот мир постигается. Именно здесь была заложена центральная для всей классической философии XVII-XIX веков позиция индивида, ориентирующегося в мире лишь благодаря собственной самосознания, утверждена автономная индивидуальная человеческое сознание (а следовательно - рациональность и целесообразность) как обязательная осевая координата, модель или индивидуального процесса жизни, общественного устройства и миропорядка. Причем все эти основополагающие позиции базировались на деятельностном подходе к мирозданию, на утверждении деятельности и активности как восходящих в мире культуры, а сама человеческая деятельность интерпретировалась и отождествлялась за своими движущей силой и конечным результатом через различные акты сознания и самосознания. И независимо от того, были это разновидности рационализма классических или сенсуализма, всех их объединяла тяга к образу именно чистой и универсальной сознания, ориентация на максимально где суб'єктивований, а затем и обще - значимый, способный к воспроизводству, рационально контролируемый внутренний опыт. А обратной стороной такого подхода были вера и настановленість на максимально прозрачный, до самых глубоких закоулков сцієнтистськи выверенный и обустроенный мир, в котором просто не существует проблемы личностной самореализации (ведь кому это было доступно таким максимальной степени как не интеллектуальной элите XVII-XIX веков). Это была вера не только в возможности достижения общественной гармонии и равновесия сейчас, но и в перспективе, то есть этот тип мировосприятия характеризовался полной верой в бесконечный прогресс, розовым оптимизмом.
Но уже с середины XIX века и особенно с приходом века ХХ-го во все более острой форме встал ряд вопросов, которые либо не стояли перед классическим рационализмом, или же резко обострились в условиях нарастания совсем новых коллизий, проблем и противоречий. Среди них можно выделить такие вопросы: почему мир не может никак устроиться в формы разумной организации, а, наоборот, все больше погружается в новые и новые проблемы; почему самосвідоме суждения как определяющая, казалось бы, ось бытия не имеет вожделенной власти над реальностью. Эти вопросы вытекают из во многом горькой социального опыта XX века, а также из внутренне противоречивых сдвигов общепланетарного масштаба, связанных с переходом от индустриальной эпохи к постиндустриальной, от модерна до постмодерна в культуре.
Остро встают вопросы об оправданности гіперактивізму как господствующей по сей день мировоззренческой настановленості на прогресс, экономический рост любой ценой, о согласовании последнего со всей гаммой направлений утверждения человеческой субъективности. Речь идет о противоречии между всеобъемлющей экспансией субъекта и пределом допустимых преобразований в окружающей среде и относительно самих себя; между идеей полноценного индивидуального существования и невиданным до XX века обесцениванием индивидуальной человеческой жизни. Большое беспокойство вызывает и распространение технократизму, то есть достижения цели на какой-то одной области человеческого бытия, не учитывая всей совокупности возможных (как правило - отрицательных) последствий, а также социальная инженерия, попытки при решении чрезвычайно сложных, системных проблем общественного бытия найти простые, лобовые, однолинейные решение.
Значительно влияют на антропо - и социокультурную ситуацию процессы "массовости", стереотипизации, деперсонализации, когда происходит обесценивание всей многогранности человеческой субъективности, заретушовується полісуб'єктивність человеческой жизнедеятельности и полісемантичність смислоутворення в области культуры. Большое значение имеют и процессы маргинализации, нарушение органичности тех или иных отраслей самореализации человеческой личности.
На фоне разнообразных проявлений на протяжении всего XX века кризисного состояния, который время от времени то затихает, то разворачивается с новой силой (в экономике, общественных отношениях, политике, духовной и экологической сферах), его глубинный, сущностный смысл можно охарактеризовать как кризис идентичности. Речь идет о кардинальном нарушение органичности всех составляющих человеческой жизнедеятельности, о потере надежных, устойчивых, освященных традицией, рационально выверенных жизненно значимых ориентиров во всем универсуме человеческого бытия: на уровне социальных структур, культуры, отдельного индивида, его мышления, системы ценностей и предпочтений, моральных императивов, психического здоровья и т.п.
Итак, подытоживая, следует отметить, что в конце XX века человечество оказалось в ситуации кризиса просветительской мировоззренческой настановленості, вызванной тщетностью надежд на реализацию основополагающих принципов классического рационализма, к тому же все это помножилось на ряд глобальных проблем и вылилось в антропологическую кризис вообще как процесса (или по крайней мере возможности) безвозвратного слома чего-то жизненно важного в самом человеке в связи с разрушением цивилизационных основ процесса жизни в целом. Еще никогда в истории человек не становился настолько проблематичным для себя, как в XX веке, "когда она больше не знает, кем она является, но в то же время знает, что она этого не знает".