Раздел 16

 

ЭТИМОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ УКРАИНСКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ

§ 46. Становление украинской этимологии фразеологічної

 

В сфере объяснения генезиса украинских фразеологизмов, кроме уроданных авторов, назовім прежде всего выдающегося украинского языковеда В. Потебню - историка языка, фольклориста, етнографа, автора трудов по семантике, этимологии, диалектологии, теории словесності, исследователя взаимосвязи'связи языка и мышления и т.п. Мы уже имели возможность в определенной степени говорить о роли В. Потебни в становленнні украинской фразеологии (см. разд. И). Многочисленные из фразеологизмов (ходить на ралець; оры, болтай, ешь; мать-и-мачеха; хлебавши поймать; уже на ряст вылез; на рушничку стать; на кудикину гору и т.п.) в свое время проанализировал А. Потебня в работах "О некоторых символах в славянской народной поэзии" (1860), "О связи некоторых представлений в языке" (1864), "Из записок по русской грамматике" (т. 1-2, 1874), "Из записок по теории словесности" (публикация 1905 г.) и др.

Фразеологические выражения исследователь тесно связывал с лексикой, приводил иноязычные параллели, показывал структурно-семантические взаємопереходи и смысловые ассоциации не только в пределах фразеологічного уровня, но и в пределах смежных, широко привлекал экстралингвистический материал [301: 30]. Постепенно снимая позамовні наслоения, основоположник украинской этнолингвистики выяснял етимон присказок. Например, раскрывая юридическую формулу ("вор разыскивался главным образом "по горячим следам"), исследователь во втором томе труда "Объяснения малорусских и сродных народных песен" (1887) предполагал, что первоначально это могло касаться не следа ступни (лапы), а "места, вилежаного зверем".

Много присказок О. Потебня нередко интерпретировал сквозь призму народной символики. Скажем, уже в ранней работе "О некоторых символах в славянской народной поэзии" блестящее обоснование на прочном загальнослов'янському (преимущественно украинском) позавербальному фундаменте достали выражения зверю на растерзание (укр. потала - "поедание, жертва", где кушать, жрать - одного корня с гореть); пропить девку "просватать" от "хотеть пить - желать любви", питье - "свадебный пир", а этнографическое пропивать молодую (невесту, девушку) "договариваться об условиях свадьбы выпивать" еще и теперь имеет место, например, в широком восточноукраинском ареале [303: 161]; тьма есть смерть, и от того - черный ворон - символ не только печали, но и смерти". Ветер относит человека (отсюда - куда-то сам пошел), но он и приносит ее. Выскажем предположение, что языковая формула при встрече каким ветром? или отдаленнее евфемістичне, но широко употребляемое - ветром задуло (підвіяло) (кого) "неизвестно от кого стала беременной" [303: 52] находят объяснение как раз в символике ветра.

Практически во всех своих трудах А. Потебня отталкивался от слова, которое выражает не понятие, а один из признаков, именно ту, которая кажется народному мировоззрению важнейшей [218: 285], признаком,которая базируется на прочном грунте духовных проявлений, прежде всего украинского (славянского) этноса.

Ощутимый толчок историко-етимологічиим студиям в новые времена дали труда языковеда, діалектолога, основателя исторической украинской фразеологии Бы. Ларина (1893 - 1964). Двумя своими классическими работами - "Очерки по фразелогии" и "О народной фразеологии" он надолго определил два основных направления анализа ФО: "сравнительно-исторический и сопоставимо-діалектологічний" [177: 4]. В последней работе, написанной исключительно на материале украинского языка, ученый - полтавец значительное внимание уделил "непонятным словосочетанием" и "темным" словам в них. Анализа разной степени подвержены слова и выражения химеры гнать (химера - "мифическое чудовище с двумя головами - льва и серны - и хвостом - змеей"), сидеть в порогах "проявлять чрезмерную скромность, унижать себя" пасти задних "быть последним подпаска", поздно проживать "жить бедно, плохо питаться", катова личина ("когда ненавистные народу палачи выходили на место казни в маске") и др. Историк фразеологии пытается определить этапы эволюционных процессов, хронологические рамки выражений и их стилевое переоформления. По мнению Б. Ларина, к далекой феодальной эпохи принадлежит фразеологическое сочетание за царя Хмеля "очень давно". Немало древних фразеологизмов, которые когда-то были за общенародных девизов угрожавших, теперь сохранились в одном - двух говорах, например: река разлилась полынью "под тонким слоем льда уже разлилась талая вода". Автор исследования предполагает, что в областной (диалектной) фразеологии принадлежат выражения по гамалику заработаем или духопелу даты, содержащиеся в словаре Б. Гринченко. Вывод исследования - "при первых шагах не была осознана важность и необходимость фразеологии как исторической, точнее, как историко-лингвистической [выделении Бы. Ларина. - Авт.] дисциплины" [142: 29-36] - указывает пути дальнейшего (диахронического) изучение украинской фразеологии.

Этимологизация свободных словосочетаний в Бы. Ларина органично слита с установленной им исторической діахронною эволюцией их семантики и структуры: 1) потеря реалии; 2) метафоризация; 3) деформация компонентного состава; 4) нарушение первоначальной грамматической структуры с накоплением "ідіоматичності" - переменные словосочетания - устойчивые метафорические словосочетания - идиомы.

Фразеологические этимологии О. Горбача посвященные анализу бурсацько-семинарских, воровских и военных арготичних фразеологизмов и сосредотачиваются преимущественно в четырех трудах - "Арго украинских лирников" (1957), "Арго украинских воинов" (1963), "Арго украинских школьников и студентов" (1966) и "Правопорушницькі восточноукраинские арготизмы в касательных словарях и литературе перед 1-й мировой войной" (1974), опубликованных в Мюнхене. Среди них такие выражения, как играть мотя, дать швабу, дать халазія, дать прасу, дать накарпас, ие до талии, для понта. В работах ученых материковой Украины высказывания названного разряда ранее практически не разрабатывались. И только в 90-х годах украинские лингвисты начали исследовать эту фразеологию. К высказыванию буки - барабан - башня "связанные с собой вещи" автор дает такое объяснение: видимо, за какими-то примерами из букваря на слова, что начинаются с буквы "Б" [58: 17]. Именно такое вхождение свидетельствует первое слово буки (название буквы "Б") [87, И: 287]. Ценным является указание на значение слова шмыга в высказывании не уместным "не следует", конечно этимологи обходят. Шмыга - "мірильна дощечка" [58: 18]. Мотивацию присказки ждет, как каня на дождь (как будто каня может напиться лишь тогда, когда идет дождь). Горбач связывает с народным поверьем: "потому что не захотела когда-то с другими птицами вместе колодцев копать - поэтому ее стоны среди жары истолковано, что это она просит дождя" [58: 18]. См. также этимологии других арготичних высказываний: [56; 57; 59].

Свои этимологические разведки - этюды М. Демский публиковал преимущественно в сборнике "Культура слова" и журнале "Украинский язык и литература в школе" в основном в течение 6 лет (1979 - 1985). Его внимание сосредоточивалось на устно-разговорных и фольклорных выражениях: лить воду на (чью) колесо (круг) ("возникновение этого фразеологизма связано с древними водяными мельницами. Двигателем такого мельницы было большое деревянное колесо. Вода, падая на лопасти, приводила это колесо в движение"), нетеча несет ("нетеча - стоячая вода и есть метонімічною названием черта; в основе этой метонімії лежат бывшие народные поверье, что черти любят жить в болотах, заросших озерах, то есть в местах со стоячей водой"), а также точить лясы, забивать баки, наговорить три мешка гречневой шерсти, бить челом, нашего полку прибыло, хоть ободья гни, и на терновом огне не горел. Попытки выяснять внутреннюю форму системно организованных вокруг какого-то стержневого слова или определенной темы фразеологизмов (обломать рога, притереть рога, преподнести рога, показать рога, подрезать (подрубить) крылья (крылышки), притяти крылья), учитывать лексические варианты - накрыть мокрым рядном (укрыть) (напасть) (натянуть) (опасть) (напастися) (напнутися) [71: 62-63] - делают разведки М. Демського обоснованными и заметными в научной этимологии.

Шире круг этимологических интересов у А. Ивченко. Отличительная черта манеры етимолога - последовательное использование структурно-семантической модели. Да проанализированы ФЛ вилами по воде писано, в рубашке родился, вырваться как Филипп из конопли, скакать в гречку и др. Вопросу этимологизации посвящены специальные разделы - "Этимология" в монографии "Украинская народная фразеология: ареалы, этимология" и "Этимологический анализ фразеологии украинских говоров" в расширенном варианте названной монографии - "Украинская народная фразеология: ономасіологія, ареалы, этимология". В жанре этюда были описаны прежде всего многочисленные вузьковживані, диалектные выражения: вить-вить, волка убить, говорить бештефранти, дать диптю, дожиться до белого лебедя, за бузан забивать, задать пиняву, иметь ховані/я, мать хованця в мешке, набілки дать, набожный как святого Юрия лошадь, удрати спаса и др. [ 102].

В разведке "Экскурсия в лаборатории слова" С. Караванский в популярной форме наряду со словами исследует и становления и изменения фразеологизмов. На внимание заслуживают этимологические очерки о ФЛ плести сплетни, вывести на чистую воду, куда глаза глядят, по самую завязку, на все заставки, взять в шоры, показывать товар лицом, против рожна переть, давать перца, заткнуть за пояс, взять на свою голову, пока суд да дело, Химині куры, среди белого дня. Например, в древности слово белый значило и "ясный", "чистый" и "светлый", и "хороший" и "прекрасный". Среди белого дня, белым днем, следовательно, буквально означало "среди светлого дня". А выражение до белого дня когда отвечал современным "до дня", "до восхода солнца" [106: 151-152].

Историко-этимологическая подоплеку многих заимствованных выражений или выражений, которые возникли на базе иноязычных источников (огнем и мечом, тысяча и одна ночь, волшебная лампа Алладина), и выражений, которые возникли на фоне отечественных контекстов (плач Ярославны, буй - тур, заступить пути полю, Овлур свистнул за рекой, были века Трояна, за землю Русскую, за раны Игоря), пояснила А. Коваль в различных изданиях, в частности в наиболее полном "Слово о слове" (1986). Назначение их - "для учеников средних и старших классов", "для широкого круга читателей" - повлекло популярный характер изложения. Автор часто помещает рядом переводной (украинский) и выходной (иноязычный) варианты - О времена! О нравы! (О tempora! О mores), выясняет условия употребления выражения (восьмое чудо света "когда мы что-то хотим возвеличить"), знакомит с культурными истоками иноязычных высказываний, что стали примечательным фактом нашей культуры (фата Моргана, ср. "сестра короля Артура фея Моргана .. умела вызывать различные преобразования, в частности миражи, которыми она завлекала путешественников. Мираж, марево получили от имени этой волшебницы название фата-моргана - это слово использовал как название произведения М. Коцюбинский (Фата - "фея" по-итальянски), использует тематически-гнездовой способ объяснения выражений (мать городов русских, встал род на род, пригласить варягов, приходите княжить, не осоромимо земли русской, иду на вы) как элемент системного освещения выражений [114].

О многочисленные иноязычные крылатые выражения (нить Ариадны, прокрустово ложе, рог изобилия, золотое руно, яблоко раздора, Пиррова победа и т.д.) и выражения и слова, порожденные нашей эпохой, рассказал в книге "В мире крылатых слов" (1968) В. Коптилов. Несмотря на ее популярный характер, автор научно выверено подает также крылатые слова, и - что важно - удельные фольклорные и устно - народные выражения, как: Федор Безродный, на ясные зори, на тихие воды (о "самые яркие приметы отечества"), живущая вода, Жар-птица, седьмая вода на киселе, как с гуся вода, семь пятниц на неделю, где раки зимуют, чур ему!, хоть святых выноси (первоначально об иконах, которые "выносили из дома, когда вспыхивал пожар в деревне") и др. [127]. Отдельные из них (тот, что плотины рвет, лясы точить) требуют доработки, а этимологии ФЛ для лакомства несчастного, Жар-птица, как горох при дороге, лежачего не бьют отвечают современным требованиям относительно объяснения их етимона.

Попытки определить хронологию возникновения или становления определенного высказывания, рассматривать его на широком этнографическом и народно-культурологическом фоне с использованием народных обычаев, ритуалов, правил этикета, актовых книг и грамот, этимологизации в определенных тематических группах свойственны для историков языка и исследователей исторической фразеологии Л. Коломиец и А. Майбороды. Скажем, в статье "Шапка, как гнездовое слово фразеологизмов" подается история ФЛ ставить шапку, ставить шапку с вербунку ("присягать с обязательной платой денег на случай неправильных показаний"; пол. wiardunk, wierdunk "четвертая часть гривны"), шапки с него не снимешь, на воре шапка горит и др. Например, ставили шапку (присягали) в суде, если ответчик не признавал подлинности документов, представленных истцом, или когда дело розв'язувалась на основании показаний, поскольку не было каких-либо документов. На требование судьи истец должен был представить свидетелей для подтверждения справедливости своего иска. Ссылки на свидетелей означали специальным термином ставить шапку. Истец ставил шапку до известных свидетелей, а ответчик или приставлял к ним шапку, или не хотел приставлять: ставили шапку не только мужчины, но и женщины и не только в живых свидетелей, но и вещественных доказательств. Свидетель, известный своей порядочностью, снимал шапку и, положив ее на стол перед судьями, говорил: "Я эту шапку кладу в твои руки, так я готов положить и голову - залог справедливости моих показаний" [118: 78 - 80].

Предметом внимания харьковского фразеолога Ф. Медведева были крылатые выражения, стоящие за разных времен, начиная от древнейшей эпохи (авгиевы конюшни, ахиллесова пята, иерихонская труба, калиф на час). Меньше отведено места ФЛ, истоки которых связаны с отечественной этнокультурой: бабье лето, лясы точить, вывести на чистую воду, зайти в тупик (в тупик, в тупик), скакать в гречку; Иван носит плахту, а Настя булаву (за гетманом Ивана Скоропадского государственные функции выполняла его жена Настя). На внимание заслуживает этимология выражений ни кола ни двора (ни участки пахотной земли ни двора), березовая каша, заварить кашу, ни пуха ни пера (пожелания наоборот: не подстрелить ни зверя ни птицы), перейти дорогу, прокатить на вороных (где вороне - черные кулігалки во время голосования, что означали "против") [161; 162].

Анализ фразеологизма (слова) как изолированной языковой единицы нередко вызывает существенные ошибки. Значительно эффективнее рассматривать тематические группы, что делает возможным освещение системных связей. Среди различных способов этимологического анализа В. Мельничук выделил еще один вид этимологических работ - исследование этимологических гнезд, которые сводятся к одному непоширеного корня, на лексическом материале целой группы или семьи родственных языков. Почти хрестоматийным фактом (пример еще недавно приводился в школьных учебниках) стало выводить происхождение ФЛ точить лясы "разговаривать" от итал. balustro "столбик в перилах" через польское balas "круглый столбик" (О. Преображенский, М. Фасмер, В. Виноградов, В. Коптилов, М. Шанский). Однако анализ большого гнезда родственных языков с основой bal- "разговаривать" - укр. баллы "лясы", в выражении балы точить, болтать, диал. баляс "шум", балагурство, балясник, балясувати, добавим балагур, баляндрасити, балаболка "болтун"; рус. диал. болит "шутить", балить "болтать", балы "лясы, шутки", балясы, балясничать; бел. баляснік, диал. бализник "пустомеля", чес. диал. balаsat "уговаривать" и др. - позволил О. Мельничуку сделать убедительный вывод о связи ФЛ точить лясы с глаголами говорения [165: 63-64]. Это выражение находится в одном ряду с несомненно древними выражениями типа точить лясы, точить болтовня, ср. разговор продолжается; рус. точит лясы, точить балы.

На участке этимологии фразеологизмов особенно заметны многочисленные работы В. Мокиенко. Петербургский ученый отшлифовал свой основной прием научного етимологізування славянских фразеологизмов - метод структурно-семантического моделирования, суть которого заключается в сочетании литературного оборота с его многочисленными вариантами в славянских диалектах и языках [175: 5]. Эффективность метода автора доказана при установлении генезиса большого количества ФО - литературных (взять кого-н. в переплет, встать с левой ноги, говорит на ветер, ушибов козла, коломенская верста, на чем свет стоит, показать, где раки зимуют, после дождичка в четверг, как с гуся вода, поймать леща), диалектных (глядеть как глаз во лбу, к вихря), фольклорных (когда песок по камню взойдет, молочные реки и кисельные берега, красна девица). Значительную ценность для украинского языка и вообще для украинской культуры имеют этимологии ФО, совместных с нашим языком: как Мамай прошел, откладывать в долгий ящик. Исследователь широко привлекает фразеологические параллели с украинского литературного языка, диалектного вещания и фольклора (а перун бы те ясный треснул!, гнется как трава от ветра, сказка о белом бычке, сказка про белую козу). Фразеолог во многих работах отстаивает групповой анализ ФО, когда данные фразеологічної синонимики, словосочетания, близкие по внутренним мотивированием и синтаксической структурой, помогают раскрыть этимологию слов с затемненной внутренней формой. Такова статья "Попытка системного этимологического анализа украинских фразеологизмов (бить баклуши, бить бомки и др.)". Кроме названных в заголовке, автор проясняет и высказывания бить гаидри, бить байды, баглай бить (варианты баглай кормить, баглай напали) и др., которые он связывает с реализацией игровой модели [185: 26-36]. Предметом внимания исследователя стали и другие украинские высказывания, в частности приказать (наговорить) на иве груши (более полный вариант - приказать на иве груши, а на осыке кислицы) [181: 55-57], класть зубы на полку (класть зубы на полку, зубы на мысник положить) [184: 73-75], казитися из жира [186: 68-72] и др. С широким использованием украинских этнографических источников, лексикографических собраний, фольклорных исследований и фиксаций (работы М. Номиса, Я. Головацкого, Б. Гринченко, Есть. Желехівського, И. Франка, М. Дикарєва, И. Дзендзелівського, Г. Удовиченко, М. Доленка, М. Онишкевича, И. Олейника и М. Сидоренко и др.) проанализирован, например, в статье "Историко-этимологический анализ фразеологии и этимологии лексики" исконно украинский оборот баки забивать (забить), в котором этимологически затемненный компонент баки обоснованно соотносится со словом глаза [183: 3-11].

Я. Рудницкий в "Этимологическом словаре украинского языка" (1962-1982) подает материалы к этимологии компонентов фразеологических единиц крутить еремей, гандри бить, гиндри бить, гараса скакать, ни гич, деру дать, джьосу дать, драбанта становиться т.д. [348].

В. Скляренко в статье "Нить жизни, или Узелковое письмо у древних славян", применив прием группового анализа ФО, отрицал связь высказывания нить жизни и древнегреческого мифа о трех богинь человеческой судьбы. Ведь он встречается не только в литературной, но и в народном языке. На основе словосочетаний оборвалась (ворвалась) нить жизни, длинная нить жизни возникли ФЛ оборвалась (ворвалась) нить, оборвалась жизнь, долгую жизнь. По мнению исследователя, выражение нить жизни (рус. нить жизни) имеет славянское происхождение: древние славяне еще до возникновения письменности передавали свою жизнь с помощью обычной нити, на которой фиксировали не только количество прожитых лет, завязывая на нитке узелки, но и основные события, привязывая к основной нити другие ниточки. Нить жизни змотувалась в клубок. Когда человек, который в такой способ - с помощью узелкового письма - вела свое "жизнеописание", умирала, ее нить жизни обрывалась. Слово плести (первоначально "перевивать, сплетать") получило еще и вторичное значение - "говорить неправду"; отсюда плести глупости, плести чушь, плести небылицы. С вузликовим письмом связаны и ФЛ нести ("связывать") вздор, нести небылицы, на тонкую прясть, на последнюю прясть, путеводная нить [242: 7].

В конце 60-х годов в киевских журналах, особенно в научно-теоретическом журнале "Языкознание" и сборниках, начали появляться многочисленные этимологические разыскания Л. Скрипник под рубрикой "Из тайн фразеологии" (ни кола ни двора, видно пана по халявам). Автор широко привлекает фиксации фольклорных текстов и художественных произведений (березовая каша, всыпать березовой каши, топтать ряст, от доски до доски), продолжая потебнянську традицию анализа "присказок", использует факты побутописців других культур, в частности польского исследователя Китовича (видно пана по халявам), обычное право и народные верования, факты истории и других наук (накрыть мокрым рядном, таращиться как на тура), фольклорные и этнографические материалы и фольклориста работы украинских и зарубежных исследователей (плести паленого дуба, скакать в гречку), ссылается на данные других этимологов, например на труды И. Франко (плести как на палилі). Значительные усилия киевского етимолога были суммированы в монографии "Фразеология украинского языка", особенно в девятом разделе - "Источники украинской фразеологии, ее связи с историей, культурой и бытом народа" (дать куку в руку, дать памятного (пам'яткового) взбучку, я тебя пережену на гречку, ни бе ни ме, приложить телеги, подвезти тележки и др.) [246].

При этимологическом анализе Я. Спринчак различает два методические приемы: 1) когда можно ограничиться выяснением одного не совсем понятного слова путем установления его этимологии и 2) когда этимологического анализа требует целая фразеологічна единица, особенно ее смысловой и структурно-синтаксический аспект. С помощью первого приема анализируются высказывания типа плести (нести) ахинею, сбить(ся) с толку, точить лясы (лясы, лясы с баляндрасами), на руку клюка. С помощью второго - перемывать (перетирать) кости (косточки), остаться с носом, выменять шило на швайку. Сам автор приводит свои соображения относительно происхождения высказываний за душой ни гроша, писать мисліте, прописать ижице, на свой лад, на свое копыто. Определенное место отводится и историческим фразеологізованим крылатым выражениям: погибоша аки обри, растекаться мыслию по древу, мертвые сраму не імуть, меча въ похви вложнти [265: 33-38].

Оригинальную труд создал киевский лингвист, сотрудник Института языкознания ГОСПОДИН Украины, доктор филологических наук А. Ткаченко. Предметом анализа всей значительной по объему монографии "Сопоставительно-историческая фразеология славянских и финно-угорских языков" (1979) стала одна - единственная фольклорная формула жили-были, которая сложилась в результате взаимодействия российского и мерянського фольклора. На 298 страницах показано, насколько глубокие народные корни этой известной каждому с детских лет формулы с широким евразийским контекстом (исследование базируется на материале почти 90 индоевропейских, финно-угорских и іберійсько-кавказских языков). В украинских сказках этом зачинові соответствуют устоявшиеся выражения типа жил себе дед да баба.., был мужчина и женщина...

Ряд исследований (ни пуха ни пера, катюзі по заслузі, выскочить как Черт из табакерки, водой не разольешь, далеко куцему до зайца, держать нос по ветру и др.) В. Ужченко подытожил в книгах "Рождение и жизнь фразеологизма" (1988), "Образы родного языка" (1999), в значительной степени в пособии "Украинская фразеология" (1990; в соавторстве с Л.Г. Авксентьевым), в монографии "восточно-украинская фразеология" (2003). Этимологическими комментариями (к бабе Кудичихи, быки распивать, до белых веников, открылись ворота (у кого), стоять на воротах и др.) завершается много статей "Фразеологічного словарь восточно-слобожанских и степных говоров Донбасса" (2002). Ужченко и Д. Ужченко [303].

В первых трех томах "Этимологического словаря украинского языка" под ред. О. Мельничука, по подсчетам А. Ивченко, сделана попытка объяснить происхождение более 90 этимологически темных компонентов в составе преимущественно диалектных ФЛ: попался в анацію (анація - "затруднительное положение, беда"), баглай бить (баглай - "лентяй, растяпа" - в выражениях баглай бить, баглай напали, баглай вкинулись), байды бить, байдиги плести, лясы точить, забивать баки, балы точить, бить как амана, идти ва-банк и т.д. Например, подвести под геца "обмануть, одурачить", где пол. hec "место для травли", hеса "смешной случай, видовисько", чэс. hec "забава, развлечение" - очевидно, через польский или словацкий языки заимствовано из немецкого; нем. Hetz "шутка, громкие веселье, шалости" связано с Hetze "травля; толпа, толпа, стая (собак); живость; шутка" [87, И: 502]; отрас - бала (выражение, имитирующее болтовню) - сложное образование: первая часть связана со звуконаслідувальною основой гал- (ср. галди "крикун"), а вторая - с основанием бал-, производной от ба- "говорить" (сравн. баять), той самой, что и в словах болтать, балагур [87,1: 461-462], и много других.