Раздел 9

 

ФОРМИРОВАНИЕ УКРАИНСКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ

§ 25. Метонімізація как образно-семантический фактор фразеологізації

 

Метонімізація наблюдается в различных видах перенос формы с одного референта на другой на основе смежности в пространстве и времени (по А. Потебне, "от вида к виду"), в сфере причинно-следственных отношений. Поскольку предметы в пространстве, явления и действия во времени, а также признак и его носитель, причина и ее следствие т.п. не является четко відмежованими друг от друга, происходят постоянные смещения в сторону какой-то смежной части. В результате возникают метонімічні модели: "владелец чего-либо - то, чем он владеет", "действие - время действия", "материал, сырье - изделия из него, его продукты" и др. Выражения вытряхивать карманы "тратить деньги", не по карману, набить себе карманы, бить по карману, держать в своем кармане, в [чужие] карманы лазить, "Пляжным зевакам, наверное, не раз карманы проверял..." (О. Гончар) мотивированные смежностью предмета (деньги) и местом их нахождения (карман). Такие же ФО брякнуть капшуком "дать денег"; развязать мошну "заплатить". Выражение чубы покидать Бы. Гринченко объясняет таким образом: постричься (о многих), а потом: быть взятым в солдаты, поскольку при этом взятых стригут [254, III: 271] (одно после второго). Ср. еще: забрити лоб, брить волосы, "Брать на барщину ходили, Пока лбы им побрили" (Т. Шевченко). Значение "быть земледельцем" в высказывании держаться за плуг встал на основе смежности реалий, поскольку плугатареві приходится держаться за рукоятки в плуге. В основе денотату ФЛ выходить из-под пера лежат причинно-следственные и пространственные отношения. Значение ФО жить за спиной (кого, у кого, чьей) "под чьей-нибудь опекой", за спиной (у кого) "в прошлом" или "сзади в кого", за отцовской спиной основаны на пространственных отношениях, а фразеологические метонімізми белые и синие воротнички (средние буржуа, знать за рубежом имеют на форменной одежде белые воротнички, а рабочие и техники - синие) совмещают пространственные отношения и символические признаки.

Однако характер переноса порой трудно однозначно квалифицировать. ФЛ затрубити в поход "сообщить о выступлении" можно объяснить и как временной (сигнал трубы -» пора выступать, и как причинная (выступление в поход будто вызванный сигналом трубы), и как следственная (поход является как бы следствием сигнала трубы) феномены переноса языкового знака.

Представляют интерес метонімізми, которые утратили внутреннюю форму, а выяснение их корни нуждается в поддержке одноструктурних вариантов, синонимов, более широких контекстов. Например, высказывания брать ноги на плечи, брать ноги по пояс, брать ноги в руки (они воспринимаются как каламбуры) вписываются в достаточно производительную славянске модель: диал. харк. закинуть ноги на плечи [333: 202]; см. в сборнике М. Комарова (1890): ногы на плечи и въ долги лугы по калыну [122: 51]; бел. диал. шарки набаркі, браць ноги в руки [332: 73], ноги по пояс ды науцек [152: 29]; чэс. vzal nohy па ramena (па ramena - на плечи); пол. brae za nogi pas (брать ноги по пояс), wez nogi па ramie [346, II: 638], wziqc lydki za pas [343: 277] (lydka - икра ноги); кашуб. wzic nogi па remq [350, III: 211]. I. Франко выражение бегай и ноги на плечи бери! объяснил кое-буквально: "беги и почитай ноги, словно нес их на плечах, чтобы мог быстрее дойти до цели" [49, X: 36]. Однако брать на плечи, по пояс или в руки можно было не ноги (икры), а то, что на ногах: ботинки, сапоги, другую обувь - и при этом быстрее идти или бежать. Ср. контекст. Свободного в произведении "Ржаные горы": "А может, Степан Степанович... быстренько сапоги на плечи и дернул изо всех сил?"

Процессы метонімізації происходят в пределах этнического когнитивного пространства, под которым понимается структурированная совокупность, точнее, система знаний и представлений, накопленных всем этнокультурным сообществом. Этнический пространство служит когнитивной базой для индивидуальных и соціумних когніцій (Г. Алефиренко), а знания взаимоотношений между вещами в пространстве воплощаются в определенных ассоциативных их сочетаниях на уровне прототипов ФЛ. Весь такой простор "оречевлений" и связан отношениями, которые и освещают отдельные звенья этнокультурного пространства.

Можно назвать несколько ассоциативных линий метонімічного фразеотворення: 1) время - его измерения через характеристические денотаты: со школьной скамьи, из студенческих лет (со времени учебы в школе, в ВУЗЕ). Значение "с раннего детства, с ранних детских лет" представляют метонімізми с пеленок, от колыбели и др.: "Прощай, девчоночка вірненька, С колыбели подруга моя" (И. Манжура); "Как вполне правдивая душа, с повиточку зучена до правды, она не знала теперь, как ей пережить эту первую обиду?" (Л. Яновская); "Авентій был разбойник из пупке, Всех тормошил, валял на кучку..." (И. Котляревский), то есть с детских лет, когда еще "пуп завязывали". См. также привлечение к процессу метонімізації названий родства и свойства: с деда и прадеда, за дедов - прадедов: "С предка, деда... Незавидный жил казак" (Л. Боровиковский); "С бабы - прабабушки в ведрах воду носили. И ничего!" (А. Головко). По образцу от Адама (на определение начального этапа какой-либо деятельности, жизни) образовано гал. от потопа Ноя (говорить) "от самых истоков" [49, XXIV: 458]. И наоборот, крайнюю, конечную грань передают фразеологические метонімізми до упора, до седой косы, до седых волос: "И дождался я до седого чуба" (Б. Лепкий), до могилы, до смерти, до последнего вздоха; палі'ятатиме до новых веников и до судного доски, покуль вплоть пороха на глаза насыпят [310, № 3645] (на определение верхней границы жизни человека). Протяженность во времени, определенные этапы, членение на отрезки передаются некоторыми промежуточными штрихами: не первый год, не год не два, по памяти, до полуночи, до зари, до рассвета. Нечеткость временных границ присуща семантике всех народных формул: в первых (вторых, третьих) петухов: "Я летел красивым чертом... Эх, к той Чураивны, Что клялась от третьих петухов Полотенца мне послать к ногам..." (Б. Олейник); "Еще третьи петухи не пели, Никто нигде не говорил" (Т. Шевченко); прийти после вторых петухов; в петухах "на рассвете". К случаям метонімічного обозначения времени (понятие "никогда") О. Потебня относит высказывания типа когда камень начнет плавать, а хмель тонуть [213: 241], ср. также: как волосы на ладони вырастет, как вырастет трава на помосте. Фразеологічними "формулами невозможности" оксюморонного типа представлена ССМ "как (когда) + животное + совершит + невозможную действие = никогда": когда рак свистнет, " - Когда позволите екскурсантові ступить на эти острова?" - "Когда рак свистнет, - грубо ответил Казимир" (Г. Чабанівський), как рак аразноситься [262: 592], диал. ссл., сст. как воробьи занявкають, как рыбы заболтают, как соловей в спасовку технет [300: 204], нпост. как петух знесеться [322: 163], лемк. как кукушка на Новый год закукат [36: 59]; 2) пространство - его реально-бытовые замеры (представление тем, что в нем происходит, чем он определяется, измеряется). Так представлены противоположные векторы "совсем близко, недалеко" - "очень далеко": а) под боком (у кого), два шага шагнуть, за два шага, как штихом докинуть, палкой бросить, рукой подать: "Остановился рядом время на расстоянии руки" (Б. Олейник). Ср. в переводах М. Лукаша из Сервантеса: "... как немного рассвело, мы увидели, что от земли до нас, как трижды из мушкета стрельнуть" - б) куда и мысль не долетит, сколько глаз згляне, куда и ворон костей не занесет, куда и птица не долетит, где Макар телят пасет, где и перец не растет, где козам рога правят; 3) действие, состояние - их пространственные детали, связанные с дотичністю: орошать собственной (своей) кровью (травы, пути), идти впереди "возглавлять", наступить на пробку "напиться" (пробка как часть бутылки - бутылка с водкой - водка - напиться водки), "Пособит мне, мать, саступ и лопата" [14: 74], то есть заступ и лопата как орудие захоронения; быть в кочергах, быть в старом сундуке (быть в заброшенном месте).

Многочисленные метонімізми представлены соматической фразеологии, например: зуб на зуб не попадать, сжимать кулаки, с пеной на губах, накладывать на себя руки, ученому и книги в руки: "А ему гремит дорога В таком разгоне, Что от удивления в поле Бьет в полы старость!" (Б. Олейник), видивити глаза, в глаза не выдать, из уст в уста. Значение "здраво рассуждать" передается ФЛ иметь голову на плечах; "погибнуть" - сложить голову (тут голова вместо "жизнь").

В прямой связи с этим различают большую группу высказываний, которые изображают "чувства жестом" [213: 246], академиком В. Виноградовым они были выделены в "широкий круг метонимии оборотов, относящихся к выражению внутренних переживаний с помощью мимики, жеста и т.д." [42: 18]. В устойчивых образах - фразеологизмах, которые передают жесты и мимику (ФЖМ), отражаются самые разнообразные эмоции, психическое и физическое состояние человека: удовольствие (глаза светятся), чванство, гнев, ярость (делать кислую мину, надуть губы, накопилити губы, расквасить губы, наливаться кровью; "Из сердца скрежетал зубами [Антелл], О землю тупотав ногами И на Дареса налізав", И. Котляревский), любовь, страсть, привязанность (стрелять глазами "игриво поглядывать"; " - Ик, какая ты сегодня! - Какая? - радуется, играет глазами и стесняется девушка", Г. Стельмах), беспокойство, тревога (кровь ударила в лицо), удивление, недоумение (разводить руками, роззявляти рот, делать большие глаза, "Андрійові глаза лезут на лоб, а за плечами муравьи...", М. Коцюбинский), презрение, пренебрежение (плевать в лицо, смотреть сверху вниз, воротить нос (" - Всякий раз, как идет Борис, Маруся отворачивает нос", С. Караванский; "Через день Саенко снова в Песках. - И стыда и стыдно нет, и чести! Я ему спину показываю, а он каждый день...", Панас Мирный), грусть, печаль (вешать носа) и др. Широкое метонімічне поле фразеологизмов с компонентом голова, которые означают "впадать в отчаяние" - браться за голову, "стушеваться" ("Даже левое крыло не шевелилось, вобрав голову в плечи", Григорий Тютюнник) - с наслоением метафоры; "очень сожалеть" ("Назначают в среднюю школу пташа жовтороте, а потом берутся за головы", Ю. Збанацкий); "чваниться, важничать" ("Максим Иванович прочь высоко дерет голову против "необработанного мужиччя", Панас Мирный); "проявлять большую дань" ("Здесь каждый приезжий склоняет голову перед талантом великого индийского народа", В. Минко). На фразеологизмах жестов и мимики в значительной степени построен "Русско-украинский и украинско-русский фразеологический тематический словарь: Эмоции человека" Ю. Прадеда: опускать глаза, прятать глаза, кровь заливает лицо (лица) (кому), погубить глаза ("стыд"), смотреть из-под лба, с пеной у рта (на губах), скрежетать зубами, светить глазами ("гнев, ярость") [222].

Подчеркнем сложности и диффузности семантической структуры ФЖМ, что особенно заметны при их лексикографічній разработке. В метонімізмі гнуть колени (шею) выделяются такие компоненты семантики, как выражение покорности, предупредительности, заискивания; ФЖМ потупить глаза в землю означает не только "смутиться", но и "чувствовать неудобство", "стесняться".

Генетически совмещенными омонимами выступают и словосочетания, основой которых являются названия обрядов (обычаев). Последовательность семантико - предметных срезов, которые сменяют друг друга (появление хохлатки - его топтание - начало весны), можно показать на примере ФО топтать ряст. "...Как только появлялся голубой хохлатка, - читаем у Ю. Яновского в "Всадниках", - прадед Даниил велел сорвать его быстренько и топтать, приговаривая: "хожу по земле, хожу по земле ряст, дай, Боже, попрать и того года дождаться!", а кто не успеет - тому на тот год ряста не топтать, на скамье лежать...". Начало весны определялся календарным днем, а ее настоящими приметами. Появление хохлатки сопровождалась ритуальным действием, представленной в ФО "характеристическим моментом" (О. Потебня), - топтанием хохлатки. Выражение дождаться хохлатки топтать вобрал в себя ряд последовательных этапов, которые вкладываются в метонімічні формулы "одно после другого", "одно вследствие другого", "одно вместе со вторым", "одно знамение второго", "одно символизирует второе": пережить зиму, встретить весну - остаться живым. Топтание хохлатки становится символизировать жизнь - во всех вариациях его репрезентантов: "Я дитя, хожу по земле еще на белом свете более семидесяти лет" (Г. Федорив), то есть "живую"; "Недолго с того времени старая хохлатка топтаный..." (П. Воропай): "жила"; ср. в "Энеиде": "И Турна ряст топтать пустил", собственно, "оставил жить". И наоборот, ряста не топтать означает "лишить жизни" или "нажиться", "не жить": "До лясу! Турна разбойники, Вам больше ряста не топтать!" (И. Котляревский); "Ой кобзарю, кобзарю, не отпел ты свое? Не обтоптал хохлатки?" (М. Пригара).

Образ "топтание хохлатки" семантически соотносится с внутренней форме многих усномовних, диалектных и народнопесенных фразеологических метонімізмів, реализуя структурно-семантическую модель "топтать (мяты) + землю (на земле) = жить": "Вокруг зеленью одеты рощи; Распевают звонкие, замечательные соловьи; Мне же не м'ять травы, не видит вас, поля..." (П. Грабовский), то есть "уже не долго жить"; "Ой ничто ся, Іванику, уже прикладывать, - Не будешь ты дзелененьку мураву топтать!" (Нар. песни в записях Ивана Франко); чтобы на тот год дождаться сону топтать [310, № 332], бойк. уже мне с віжойі дерни не топтать [201, И: 209]; несколько имплицитно - (кто-то) не выйдет на зеленую траву [49, XXVII: 220] и обобщенно - топтать землю "быть живым, жить". См. также русскую народную метонімічну параллель, употребляемую на Курщині: росы топтать не будет "умрет" [28: 112]. В различных вариантах ФЛ топтати / не топтать ряст отражена в лексикографических и фольклорных трудах А. Афанасьева, П. Воропая, Бы. Гринченко, М. Лукаша, М. Онишкевича, Ф. Пискунова, М. Номиса, И. Франко, О. Марковича, в художественных произведениях М. Стельмаха, М. Братана, хотя в частотных она уже не принадлежит. Сначала отошли ритуальные действия, из совмещенных омонимов прояснились вторичные элементы (собственно, ФО), а теперь уже и они требуют этимологического объяснения [301: 109].

На смежности обряда (обычая) и его вербализации основываются ФЛ давать /получать тыквы, заводить на должностей, сажать за стол.

Значительный фразеотворчий потенциал имеет концепт полотенце как словесный знак символізованих етнореалій: слать (посылать, присылать, отправлять) старост (людей) за полотенцами (к кому) "сватать", взять полотенца "посвататься", вернуться с полотенцами "висватати невесту", ставить на полотенце (рушнике) (кого) "женить", становиться на рушник "жениться". Рушник был родословной памятью, национальным оберегом, предсказателем, освячувачем, символом счастливой семейной жизни. Наша фразеология фиксирует практически все основные шаги к браку через ключевое слово "полотенце" [91:9].

По выражениям снимать (сбрасывать) шапку, поднимать шляпу (шляпа) (перед кем, перед чем) кроется символический ритуал проявлять свое уважение к кому-либо, ценить кого-то, то: "Утаюють [родители] будущих профессоров и ученых, перед которыми когда-то, может, государства будут сбрасывать шапки!" (М. Стельмах), ср. дериватему: "И улыбнуться им брать так тепло, радостно и знакомо на фоне гневной заиграл, поднимая стальные шлемы перед героизмом тех, кто упал" (В. Сосюра). В высказывании шляпу (шапку) ломать (перед кем) соединены название жеста (движения) - угодливо кланяться, сняв головной убор, - и значение "унижаться": "Всякий брыль лама перед старым [владыкой]" (В. Грабовский). Ломать - здесь "нарушать обычный вид" шапки. Прасл. lomiti, лит. lomat ' "ломать", laminti "мять, гнуть, ломать" [87]. Ломать (шапку), следовательно, - "мять", "перебирать руками", "сгибать", "давить" - как внешнее метонімічне отражение внутреннего, душевного состояния просителя. Такие же фраземи отдавать челом (кому) "в знак уважения низко склонять голову", бить челом ("...позволь бить челом врачу Семену Яковлевичу, чтобы освободил меня от этой іглотерапії", И. Цюпа), которые уже с XV в. в староукраинском языке означали "обратиться к кому-то с просьбой, жалобой".

Составной метонимии ФО, их подвидом является группа синекдохічних оборотов, семантика которых формируется на основе количественных соотношений (по А. Потебне, или "от рода к виду, от вида к роду") между концептосферою-донором и новой концептосферою. Сюда относятся, по мнению А. Потебни, примеры "от единства к множественности" [213: 219], в частности дихотомия "копейка - деньги" (вид вместо рода): на копейку (чего) "на очень малую сумму", копейка перепадает (кому), до последней копейки "все деньги", ни копейки (ни копеечки, ни коп'я) "совсем ничего" (о деньгах): "Эх, Денис, Денис! Нет у тебя ума на копейку (Григорий Тютюнник), вместо "совсем, совершенно". Вообще безденежье, низкая цена, недостаток денег, незначительная стоимость, выраженная через количественную признак (без гроша в кармане, ни гроша), как и "малость, незначительность, ничто" (О. Потебня), - признак синекдохи: как кот наплакал, как шилом патоки ухватил, ни щепотка соли, к шерстиночки, до зерна, и на маковое зерно: "А тепла в старом сердце на маковое зерно..." (Панас Мирный), погибнуть ни за понюшку табаку, пропасть ни за пухлу душу: "Там у него [турку] войска было с рябину душу" (С. Добровольский), " - Глупый Кирилл, наложил головой ни за что ни про душу" (Г. Рудь).

В основе синекдохи лежит тоже суміжність, как и в основе собственно метонімії, а поэтому надо учитывать, выступают квантитативні (количественные) признаки как доминантные. ФЛ иметь руку (где), держать руку, совать своего носа (куда), ноги не будет (где), ни ногой (куда, к кому), глаз не появляти (не показывать) (где, куда) часть чего представляет целое, а потому они - фразеологические синекдохи. С доминантной семой количества выступают предложно-именные соединения вдребезги, дотла, до нитки, до щепки, до крошки, до зернышка.

Несколько этимологически затемненный фразеологический центр в ноги: (вигинули) наши враги в ноги, варианты - (уничтожить) в ноги, (истребить) в ноги: "Против княжеских войск мы смело, просто идем, Твердо уверены, что вас до ноги побьем..." (П. Грабовский). Количественный момент отчетливее заверенный контекстами М. Грушевского: "На рассвете всех побит - ноги не выпустили", "Дрались потом шесть часов; если бы дождь ужасно большой не помешал, наверное, с них всех вырезать до ноги". Ср. также иноязычные параллели: бел. да наги, болг. избивам к крак "уничтожить всех до одного" (крак - "нога"); пол. zgineli dо nogi (сгинули в ноги), dо nogi wycieto (истреблено до ноги) [346, II: 628]. Нога здесь употребляется в синекдохічному значении "существо, человек", как-вот: "В полку две тысячи штыков", то есть "солдат". Или в украинско-польском фразеологічному словаре И. Вагилевича - (исчезли) к гласу "саlкіеm wygineli", то есть " полностью сгинули" ("глас, голос" зам. "человек"). Синекдохически представляется и отсутствие, например, животных: "В деревне (коров, овец) вырезали в ноги"; "Пропали все овцы в ноги" [10: 385]. Синекдоха от частного к общему (общее за частичное) может быть представлена сочетаниями сочинительного характера - отец - мать "родители", дни и ночи "все время" хлеб и соль ", угощение, гостеприимство".

Синекдохически вербализуются через один из компонентов (хлеб) вообще средства существования: зарабатывать на хлеб (кусок хлеба), добывать хлеб (хлеба), дать хлеб в руки, добывать хлеб свой зря хлеб переводить; условия питание, проживание: делить хлеб - соль поровну; заработок: на хлеб перепадает; урожай зерновых: большой хлеб; блюда и напитки: хлеб и к хлебу; предмет интереса: отбивать хлеб (у кого, чей); материальные интересы - в противовес духовным (жить не хлебом единым). Ср. с наслоением метафоры - посадить на хлеб и воду, то есть не только "давать самое необходимое", но и "маловартісне среди продуктов". Социально значимыми оказываются в некоторых оборотах и атрибутивные компоненты, которые отчетливо конотують весь фразеологизм, как-вот: есть казенный хлеб, есть чужой хлеб, ласковый хлеб (то есть "хлеб с чьей-то милости"), званый хлеб (кусок), собственно, "милостыня": "Горько мне званый хлеб есть" (А. Хижняк); хлеб насущный, даже и хлеб и до хлеба и т.д.

И наоборот, метафора превалирует в выражениях отрезанный ломоть (ломоть) [хлеба] "человек, которая отделилась от семьи, стала жить самостоятельно" (перев. о дочери, что вышла замуж); в русле этой самой модели "отделение" - одрізаний кусок хлеба ("Замужняя дочь для отца - одрізаний кусок хлеба, а она цепляется, как смола сапога!", Грицько Григоренко). Метафора проступает и в синекдохічних выражениях ни копейки взломанной нет за душой, и гроша ломаного нет, ни копейки медной нет, не стоит и ломаного гроша, в которых компонентами убывающая, сломанный, ломаный (ср. противоположное как новая копейка), медный (то есть "невартісний") обозначен аспект екстралінгвістики (они являются маркерами условий формирования когнитивной семантики, поскольку в противоположность, например, медным деньгам были еще серебряные или золотые). Ими подчеркивается качественный (маловартісність) момент общей семантики фразеологизмов.

Метонімічними считает И. Лепешев ФЛ крыша над головой (дом или квартира, комната), с руку руки, в одни руки, под одной крышей, в четыре глаза, над самым ухом, перед носом, нос в нос. Если метонімію не разделять на собственно метонімію и синекдоху, то ФО на хлев зарабатывать, поблагодарить за хлеб - соль, катились глупые головы, лечь костьми па вечный покой - метонімічні, которыми их некоторые считают [98: 37]. Когда же разделять - то все они синекдохічні. Ср. у О. Потебни: голову сложить, а также: костей (чьих) не собрать "погибнуть, не уцелеть", до самых костей "полностью, целиком", добывать языка (ср. примерный ход мыслей: человек - вражеский воин - человек воин, способный говорить -» пленный воин, что может сообщить важные данные). Если идти по А. Потебне, то везде, где значение А (предварительное значение) полностью входит в X (новое значение) или наоборот - X охватывает в себе все без остатка, является синекдоха, взаимопонимания, співвключення, співсприйняття, pars pro toto et vice versa - часть вместо целого и наоборот [213: 208]. Такие ФО с руками и ногами, одна кожа да кости, остались рожки да ножки. В сборнике М. Номиса: ни пес ни баран, ни брат ни сват, ни бежал ни поймал, ни в сих ни в тех. Только крайними гранями (начало и конец) конечно репрезентируется модель "(прочитать) от начала до конца (книжку)": от доски до доски (обложки раньше были дощаними), от корки до корки, диал. (ссл. и сст.) от коморки до коморки (Луганщина). Красноречивые наращивание до устойчивых двухкомпонентных соединений, которые "устраняют" смысловую "недостаточность": от доски до доски, а в середине ни немножко [49, XXIV: 45]: " - А как ты читаешь? От доски до доски и посередине немножко?" (М. Стельмах). "Усепредметне" значение ФЛ от доски до доски - "ничего не пропуская, от начала до конца", то есть "включая середину". Ср. также временные отрезки, переданные через их "крайние пределы": от зари до зари, от раннего утра до позднего вечера; "с раннего утра до поздней ночки" (П. Грабовский).

Таким образом, суміжність отражается сознанием как связь - пространственный, временной, разного рода логическая дотичність между понятиями предмета, признака, действия, состояния, количества, связи отношений происхождения, принадлежности и т.д. [278: 13]. Метонімізація как семантический фактор формирования ФЛ оказывается в контекті динамического (исторического, диахронического) освещения. Особенно это касается ФЛ, которые вышли (выходят) из обихода (под аршин становиться), екстралінгвістична основа которых забылся (ноги на плечи), для которых нужно учитывать временные опоры (до зари, от зари, на заре). Адекватная характеристика метонимии процессов иногда возможна только в контексте динамики внутренней формы, внимание к этапам перехода, вписания в семантико-структурной модели (топтать ряст) [297: 151]. Богатая на фразеологічну метонімію тематико - семантическая сфера человеческих жестов и мимики как яркая иллюстрация антропоцентричності фразеологічної картины мира.