Раздел 9

 

ФОРМИРОВАНИЕ УКРАИНСКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ

§ 24. Метафоризация как образно-семантический фактор фразеологізації

 

Основными образно-семантическими факторами фразеологізації являются метафора и метонимия, а процессами - соответственно метафоризация и метонімізація. Термины "метафоризация", "метафоричность", "метафора" употребляют то в более широком значении - как название какого-либо переосмысления, то в более узком - именно на обозначения определенного вида переноса. Метафора, по А. Потебне, является переносом постороннего слова (resp. словосочетания): а) от рода к виду, б) от вида к роду, в) от вида к виду, г) за соответствием (сходству); случаи а) и б) синекдоха в) - метонимия, г) - метафора в узком смысле [220: 130; см. еще: 213: 260]. Метафора ("метафора в узком смысле"), конкретизирует А. Тараненко, - это семантический процесс, при котором форма языковой единицы или оформления языковой категории переносится с одного референта на другой на основе той или иной сходства последних при отражении в сознании говорящего [278: 108] и заставляет нас видеть один объект сквозь призму другого. Метафора, чаще всего употребляет знаки одной концепто-сферы на обозначения другой (Г. Лакоф, М. Джонсон), как попытка определить неизвестное через известное (К. Бюлер), использовать живые и яркие представления (Г. Пауль) составляет мощное коммуникативное и концептуальное орудия (С. Глюксберг).

На основе метафоризации появились такие глагольные ФО, как выбить из седла (кого), сравн.: " - А что - я же старый казак, - орлом глянул дядя Иван, - и меня пока не так просто выбить из седла. Однако силы тают..." (Из газ.), в отличие от ходить под седлом (метонимия); строить на песке (что-нибудь легко разрушится, как все, что строится на песке), надевать хомут на шею, по шнурочку ходить, менять пластинку, Сич разводить (порядки на Сечи характеризовались демократичностью): "А тем временем метель плела вокруг холодные сити, турляла его в грудь, залетала во веки..." (Г. Стельмах); ловить в сити "пытаться запутать кого-то в разговоре", раскинуть сити "хитростью добиться своего". К этому же "охотничьего" гнезда ФО относятся и высказывания попасть в сеть (к кому), расставлять ловушки (на кого), наставлять деревушки (на кого), плести сети (на кого): "...И незчуються, как попадут и запутаются в неразрывные и неразрешимые тенета любви..." (Сервантес, пер. М. Лукаша). Метафоризация приводит к радикальной перестройке самой модели миропонимания: "традиционная категориальная сетка разрушается, однако бесследно не исчезает" [5: 51], а порождает новое образование. Свободное словосочетание "вчерашний день" отдает вторичном образованию свой "семантический корень" (Д. Шмелев), "то, что прошло", формируя значение ФО вчерашний день (чего) - "прошлое, отжившее с позиции сегодняшнего дня", или "то, что наступит", как в ФЛ завтрашний день. При этом новый смысл умещается в известную уже "оболочку". Прототип ФЛ и сама фразема готовить почву сочетаются определенной "основой" для осуществления чего: иметь под собой почву, на почве (чего) ("Что в них могло быть общего... На какой почве они подружились?", А. Димар) - собственно, опираться на какую-то основу, чувствовать опору. Потеря этой опоры или ее хлипкость вызывает ряд соответствующих высказываний "ненадежности", "неуверенности" - терять почву под ногами, почва ползет (тянется) под ногами (у кого, чьими): "Не становилось уверенности в полезности дела, грунт начал шататься под ногами в Тиховича" (Г. Коцюбинский), поскольку концепт почва символизирует объект сопоставления, какую-то основу - надежную или ненадежную. Типичным объяснением диахронического развития ФЛ с съесть хлебавши может быть комментарий Б. Гринченко в "Словаре украинского языка", ср.: облизень - первоначально: облизывание себя. "З'їстиоблизня" говорилось сначала о собаке: надеялся получить еду, но ничего не получил, только облизнулся. "Потеря реалии" (Б. Ларин), собственно, потеря мотивации и метафоризация ("семантическое обогащение") появились в результате смещения объекта называния. Дальше Бы. Гринченко продолжает: "отсюда уже о людях: поймать, схватить, съесть хлебавши "получить отказ, потерпеть неудачу", дать хлебавши - "отказать кому" [254, III: 14]. Словникар наметил здесь динамичную когнитивную сферу большого количества ФЛ и их путь к идиоматического состава языка: донорская зоосфера метонимии словосочетаний (выпускать когти, выпускать коготки, держать хвост бубликом, держать хвост трубой и т.п.) метафоризується отношении людей, см. соответственно "проявлять враждебность или готовность дать отпор", "быть уверенным в себе, бодрым; верить в свои возможности".

До фразеологических метафор относятся отслойка самых разных сфер: менять пластинку, давать задний ход, брать барьер, выходить на орбиту, тяжелая артиллерия, абсолютный ноль, воевать с ветряными мельницами, выпускать (точить, распускать) когти, подвести клина, погреть кием спину, закрутить гайки. Донорская бытовая, профессиональная и культурная концептосфери поставляют к украинскому фразеологічного фонда знаки сценариев охоты (попасть в сити), рыболовства (ловить окуней), хозяйственной деятельности (впрягаться в ярмо), еды (заварить кашу), напитков (наварить пива), музыки (брать фальшивую ноту), спорта (брать барьер), явлений природы (с дождя, да под водосточный желоб). Из речи портных пришли выражения шить на одну мерку, сапожников - на один копыл, военных - передний край, ювелиров - высокой пробы, картежников - раскрыть все карты, жнецов - горячие жатва, строителей - закладывать основы (чего) и др.

Когда мы используем метафору, рассуждает А. Ричардс, у нас есть две мысли о двух различных вещах, причем эти мысли взаимодействуют между собой внутри одного - единственного выражения, значение которого как раз и является результатом этого взаимодействия [227: 46]. Сердцевиной сочетание этих двух мнений и есть их основа сравнения, что переходит из свободного словосочетания к фразеологічного; первое выступает внутренней формой второго. Смежные звенья сочетаются основой сравнения. Метафора приписывает объединению двух множеств сэм (в составе свободного и фразеологічного сообщений. - Авт.) признаки, которые свойственны "пересіченню" этих множеств [196: 200], оставляя вне поля зрения другие семи. ФЛ китайская грамота базируется на представлении о многочисленности иероглифов (более 20 тысяч), а следовательно, и о ее сложность, непонятность. Великая китайская стена (китайская стена), сооруженный в III - IV вв. до н. э., отличается своей длиной, шириной и высотой. Отсюда и сэма "непреодолимой преграды", начала соответствующие ФЛ: "Айда, переліземо через Великую китайскую, а тогда на орех, что под домом... Этот нелепый трехметровый забор мы прозвали Великой китайской стеной" (В. Нестайко). Или сэма "полной изоляции": "Тот анахорет Щапов, что, казалось, китайской стеной отгораживается от женщин, тот самый Щапов идет рядом с Преображенской..." (И. Ле). Ироническое выражение дойная корова толкуется как "источник прибыли". Это может быть как существо, так и предмет, и иметь тысячи признаков. При метафоризации они остаются за чертой значения, в то время как "определенный экстракт" концентрируется в одной точке, в фокусе значения" [110: 37-38].

Метафоризация как когнитивный процесс, по мнению М. Алефіренка, состоит из таких мыслительных шагов: а) выбора самого яркого и общеизвестного аналога (источники сопоставления), б) переноса соответствующей части знаний, части эмпирического опыта из сферы базиса, или источники, на участок объекта познания и именования, в) порождение новых смыслов в результате взаимодействия двух идей [5: 53]. Скрытая опасность, например для плавсредств, метко передается образу подводного камня. Признак опасного подводного камня, абстрагируясь от конкретной реалии, переносится из сферы мореплавания в сферу человеческих отношений, формируя значение скрытой препятствия на пути к достижению цели: "Беспокоит меня... уйма опасностей и подводных камней, среди которого надо пролавірувати" (В. Эллан-Голубой). Чем как "наиболее яркий и известный аналог", как символ несогласия, мести, смерти, зла, несправедливости [257: 145] порождает "новые фразеологические смыслы", как-вот: на ножах "во враждебных отношениях" (" - Как же оно так выпадает, что мы никак не можем с ним ужиться? С первого дня на ножах", О. Гончар); приступать с острым ножом к горлу "настойчиво требовать чего-либо" (" - А вот как эти братья приступят с острым ножом к горлу, то тогда и узнают, что оно за братья", Панас Мирннй); ножом резануть кого "неприятно поражать" ("Га? Ха-ха-ха! Ножом полоснул Анну тот смех", Есть. Куртяк). Ср. еще: стать острым ножом поперек горла (кому), стать на ножи, без ножа резать, ходить по лезвию ножа и др. Этого же типа и ФЛ нагострювати меч, нагострювати топор (на кого). Обострение сходства в зіставлюваних реалиях при метафоризации составляет основу экспрессивности ФО, ее образно-эмоционального эффекта. При этом во многих ФО чувствуется особая семантико-фразеотворча роль отдельных компонентов (далее они выделены), которые в первую очередь формируют корпус украинских фразем способом метафоризации "в узком смысле": колом стоять [в горле], господином дело, сворачиваться в клубок, корни пускать, непочатый край, цепи Гименея. Одновременно этот факт отрицает теорию о "полную растворимость" значения слов в составе ФО ("химического соединения").

До нового образования, как мы уже убедились, при метафоризации переходят отдельные семи первичного словосочетания, однако эта основа переноса нередко сложная, важковловима, вызывает много ассоциаций. Если мы кого-то называем свиньей или уточкой, то напрасно искать в основе метафоры некое сходство человека со свиньей или уткой. Называя женщину уточкой, мы не имеем в виду наличие у нее клюва или перепончатих кавычек. В общем виде это можно представить так: чувство нежности и восхищения, которое можно представлять относительно уток, ощущается и в отношении человека [227: 59]. Такими же являются образы украинской этнокультуры - ласточка, рибонька, солнышко, сердечко. В Нещеретовім и Курячівці Белокуракинского р-на Луганской области молодую красивую девушку называют зеленой травкой. На формирование метафоры здесь повлиял прежде всего ореол первой, свежей, не притоптаної, приятной для зрения ярко-зеленой травы. Выражение житейское море устоялся в значении "жизнь с ее заботами, волнениями, лихими приключениями" как раз вследствие опасного характера моря, его вечного беспокойства, непредсказуемости, что ждет в жизни и человека. Имплицитная сема "глубокий" основала ФО [и] море по колено с тремя значениями - "не страшно кому-то", "все кажется кому-то доступным", "ничто не смущает кого-то": "Когда ты с лошадью - тебе и море по колено" (Г. Рудь). Подытоживая процесс переноса названий, Л. Выготский отмечает, что он осуществляется "по закону комплексного мышления" [40: 116].

Язык функционирует не "для себя" или "в себе", она служит для освоения екстралінгвістичної действительности, передачи сложных человеческих отношений, эмоций, чувств, для отображения в сознании самих говорящих. Фразеологические метафоры является проявлением антропоцентризму как реализации связи структуры языка с говорящим, перенос черт человека на окружающую действительность. По А. Потебне, сущность и явление, вещество и сила или качество - человекообразные, а потому могут быть выражены в речи как сходство отношений между нашим Я и его действием. И наоборот, субъектное начало прослеживается, например, в фразеологии пространственной ориентации, перенесенной на человека (не по дороге, выбиваться на широкую дорогу, свернуть с ровной дороги; оставлять по себе тропу, обращать на свою тропу, идти по одной тропинке). Выражение топтать тропу передает сложную гамму человеческих отношений - волнующей надежды, приятно-тревожного ожидания, чувство привязанности, любви: "Топтали тропу к ее порогу всякие женихи, и всем отказывала Наталка" (И. Цюпа).

Субъектное начало в фразеологических метафорах проявляется в различных видах впечатлений, в частности зрительных: вытягиваться в струнку (струну), как аршин проглотил, лед тронулся, львиная грива (о прическе), крендели плести (писать) (про походку пьяного или "коленца" танцора). На основе зрительных впечатлений сформировались уснорозмовні ФЛ кушать просит (просят), каши просит (просят) и под. "о рваный одежду, особенно обувь": "И в самой сапоги каши просят..." (И. Муратов), сапог рот разинул [254, IV: 45]. В основе названных выражений лежит сходство отверстия, образуют отстала от передків подошва и передки, до голодного, раскрытого рта, например, птенца. При этом действует комплекс взаимопереходе, ассоциаций: быть голодным - просить есть; просить есть - раскрывать рта; кто голоден, тот раскрывает рот, прося есть; просить есть - просить каши; сапоги (ботинки) будто раскрыли "рта"; сапоги (ботинки) раскрыли "роты", следовательно, - голодные; голодные - значит, просят кушать (каши) и др. Конечно, наше воспроизведения действия лингвистического механизма становления фразеологічної метафоры очень приблизительное, поскольку его этапы объективно трудноуловимые. Трудность экспликации метафоры, ее толкование заставили Д. Дэвидсона, автора статьи "Что означают метафоры", прийти к неутешительному выводу: объяснение и интерпретация метафоры "вообще недопустимы". Однако все же - хоть и очень приближенно, упрощенно - исследователи толкуют, а говорящие (слушатели) пытаются уловить и почувствовать скрытый смысл метафоры.

С названными выше в определенной связи находятся и высказывания (варианты высказываний) делать с губы халяву, делать из писка халяву ("Когда кто-то делает из губы халяву, то есть разминается с правдой, собачка мой всегда лает...", О. Ивченко), распустить язык (морду) как халяву, распустить халяву. Ассоциации раскрытого рта со схожими предметами - дело обычное: "Рот раскрылся, как пустой кошелек, и в нем шипели слова..." (Г. Коцюбинский); раскрыть вершу, грубо "громко говорить, кричать, поучать других", где верша, зненажл. - "рот" [260], диал. (ссл.) одзябити (одцибенити) вершу "рот", ср.: "Анна уже как одцибенить вершу, никто ее не остановит" 1302: 38], лемк. гамба (губа, рот, диал. - "рот") как ворота (у кого) "слишком болтлив" [36: 45]. См. еще в "Галицко-русских народных присказках" И. Франко: отворив рот, как ворона, как у вороны, заткнись м не становится как питель, морда как ворота (то есть как распахнутые ворота), такой широкий, как ворота, как царская врата, как отсюда ди Львова [49, XXIV: 532].

На фоне упомянутых ФО и в их контексте отчетливее воспринимается и внутренняя форма высказываний делать с губы халяву (собственно, первоначально - раструб голенища, который напоминает раскрытый рот), роззявити старую халяву ("Ишь разинул старую халяву", Г. Стельмах). Развитие образной семантики ФО можно представить примерно так: открывать рот (рот, губы) - раскрытый рот подобен раструба халявы; рот - халява; говорить с раскрытым, "как халява", ртом; халяву изо рта сделать - "врать, не выполнять обещания". Зрительные образы превалируют в выражениях ходить (стоять, выступать козырем "держать себя молодцом" (как рисунок валета или короля на игральной карте), становиться на двух лапках, ходить нависом (у кого) "неотступно ходить за кем" [254, IV: 407], хоть бублик цепляй, шутка, "о курносый, задранный кверху нос", порубить (порезать) на капусту (на лапшу, на сечку) (кого) "истребить кромсая", то есть сделать похожими на куски капусты, лапши, сечки.

Пространственные впечатления лежат в основе денотата высказываний на відчепі "стороне" или "изолированно" - в обоих значениях проступает сэма "чего-то уединенного", "відчепленого" от основного, центрального, от какого массива: "Хата... стояла на відчепі, под самым сосновой рощицей" (П. Панч); выплывать на поверхность, идти вглубь, плестись в хвосте "отставать"; вкусовые - лакомий (лакомый) кусок, обливать сладким медом "ублажать кого-то", пробовать кислиць (от кого) "нести наказание", пить (пробовать) горькую чашу, подносить пилюлю (кому), глотать пилюли. Пор. еще па вкус (чей), во вкус "с наслаждением", со вкусом, по вкусу, по вкусу, цветные - браться молоком, обмакнуть в молоко голову (усы, бороду) "о седую голову, усы, бороду". В основе метафорического переноса значения прочности (твердый орешек), размера (капля в море), впечатления по внутренней связью (тепленькое место "выгодная должность"), купаний в горячей воде (Б. Лепкий), опьянеть от успеха (от успехов).

Многочисленные метафоры формируются на основе сходства до бытовых реалий: открыть (открыть) дверь (кому, для кого), окоченеть на кость, гнуть в дугу, закрывать дыры, заходить в тупик, вить гнездо (о семье), мутить воду в колодце, ломать лед, хоть лопатой горны, огнем (пламенем, адом) дышать.

Перенос языково-фразеологічної формы с одного референта на другой осуществляется: 1) с предмета на предмет: длинная песня, молочные реки и кисельні берега, темный лес. Вот некоторые примеры употребления последней ФЛ - "о что-нибудь непонятное, запутанное, неизвестное" в ексцерпціях-мікроконтекстах из произведений художественной литературы: (написано в билете для него) темный лес (К. Светличный); (те карты представляли собой) темный лес (А. Гончар); (у него в голове) темный лес, (государственные дела) темный лес (В. Кулаковский); (изготовления футеровки для Богдана) темный лес (В. Большак); "чужие люди - темный лес" (Укр. присл.). Особенно про душу: "Что не говори, а она [душа] темный лес" (И. Цюпа); "Чужая душа-то, говорят, темный лес" (Л. Костенко); 2) с лица на лицо, маг и волшебник (чародей) - первоначально "традиционное название фокусника, иллюзиониста", потом - "о человеке, что делает все легко и ловко"; первая скрипка - на определенном этапе сложный термин ("скрипач, который в оркестре исполняет первый голос, наиболее выразительный и важный"), а затем - фразеологическое значение: "основная, важнейшая роль в чем-либо, в каком-то деле"; 3) с существа (лица) на предмет: белые мухи "снег, снежинки" (на основе цветной признаки и свойства летать), красный петух "пожар", "Большая Медведица "название созвездия", Красная девка "созвездие Девы" и "радуга" [254, II: 300; 287, VII: 575], красная дамы "радуга" (О. Потебня); 4) с предмета на личность: десятая спица в колесе (первоначально предполагалось, очевидно, что их меньше, чем десять), потом - нечто второстепенное, "тот, кто играет незначительную роль в чем-то"; ср. также дихотомическую пару последняя спица в колесе - не последняя спица в колесе; абсолютный ноль (физический термин - о человеке); золотой мешок "богатый, денежный человек". За Гіппархом, который разделил звезды на шесть групп (в основе деления лежит поток световой энергии), звезда первой величины - "самая яркая звезда". Отсюда и "блеск" актеров, выдающихся людей, спортсменов: "Блохин - звезда первой величины. Он знает и понимает в футболе все" (Из газ.); "Имя Т.Г. Шевченко - крепостного сына - сияет золотой звездой первой величины" (С. Носань) (контаминация ФЛ сиять золотой зарей + звезда первой величины). В "Четырех бродах" М. Стельмаха: "Ступач аж присвистнул от такой неожиданной "философии", а затем сокрушенно покачал головой: " - Темная ты ночь, темное село" (темная ночь как время суток - "темная" человек"); 5) с существа на лицо: скакать на задних лапках (перед кем) (первоначально о собаке), попадать в сити (прототип связан с животными - млекопитающими, рыбами или птицами), мокрая курица, подопытный кролик, старая лисица (лиса как символ хитрости, неискренности - "лукавый, неискренняя, хитрая человек": "Юнона, козырь-женщина, Юпитеру не поддалась, Потому что знала, что старая лиса На всякие штуки удалась", И. Котляревский); смотреть (глядеть) волком (на кого) (зоонімічне метафорическое сравнение - проявление неприязненного отношения к кому-то у людей). Отдельные ФЛ этого разряда составляют целые гнезда, например, с опорным словом крыло: выросли крылья (у кого), опустить крылья, подрезать крылья (кому), брать под свое крыло (кого), под крылом (чьим), расправлять крылья, слышать крылья за плечами. Антропонімізація таких выражений охватывает достаточно наполненные ряды ФЛ с компонентами птица, птица, птица, птенец, которые означают: 1) особенности характера человека: "Комендант, как оказалось, был уже стреляная птица" (А. Головко); 2) характер ее жизни, поведения, привычек: ранний птица, поздняя птица; 3) служебное или общественное положение человека: важный птица, небольшая птица, птица высокого полета: "Если посадили его туда - то, получается, значительный птица, значит, попался не по воле..." (Г. Старицкий); 4) характер жизни человека с точки зрения других людей: " - Кого же свататимемо? - Варку Липівну. - Эге, это заезжая, птичка залетная!" (Марко Вовчок).

Метафоризация, следовательно, основываясь па использовании знаков одной концептосфери на обозначения другой, выступает одним из самых активных образно-семантических факторов фразеотворення. Потенциально сохраняя многомерность основы перенос, ФЛ базируется на актуалізованій семи прототипа, выбор которой нередко обусловлено экстралингвистическими причинами. Перенося информацию с базисной структуры в новую, вторичную, реципиентную, процесс метафоризации объединяет их, составляя непрерывную цепь фразео-созидание, динамізуючи всю фразеосистему языка. Метафоризация подтверждает единство семантических (лингвистических) и исторических (этнокультурных) моментов, эволюционные процессы на участке фразеотворення.