СЛУХИ В СТРУКТУРЕ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ

Такая коммуникативная единица, как слух, что является довольно распространенным элементом массового общения, значительно реже попадает в обиход общения научного. О распространенности этого явления свидетельствуют данные социологических исследований, согласно с которыми, отвечая на вопрос "часто Ли приходится сталкиваться с слухами?", вариант ответа "Иногда" дали 65% опрошенных г. Ленинграда (среди опрошенных с высшим образованием эта цифра оказалась еще большей - 71%). Слухи представляют определенный интерес и с чисто теоретической стороны природой своего самостоятельного распространения и тем, что средства массовой коммуникации, которые являются более организованными, более мощными, в то же время не могут достаточно оперативно приостанавливать распространение этого вида массовой коммуникации. Соответственно, борьба с слухами входит в обязательную работы службы паблик рилейшнз.

Одно из определений слухам, принадлежащий Т. Шибутані, говорит о том, что это "циркулирующая форма коммуникации, с помощью которой люди, находясь в неоднозначной ситуации, объединяются, создавая разумную ее интерпретацию, сообща используя при этом свои интеллектуальные потенции".

Слухи используются и в политике. Так, в канун принятия/непринятия украинским парламентом Конституции активно распространялись слухи о роспуске парламента на случай отрицательного решения, что, в свою очередь, способствовало утверждению Конституции. Или такой пример: газета "Зеркало недели" вспоминает о слухах, сопровождавших обсуждение правительственной программы действий в парламенте и заключались якобы в противодействии ей со стороны президента. И словно в ответ парламент принимает эту программу. Итак, манипуляция слухами становится активным фактором политической борьбы.

Которые же коммуникативные характеристики слухи? Согласно классификации Ю. В. Рождественского, для слухи свойственна однократная відтвореність перед данным слушателем. Второй раз одному и тому же человеку эта молва не переповідається. При этом важным отличием является и то, что слух обязательно подвергается дальнейшей циркуляции. Тот, кто слушает, потом становится тем, кто говорит, и передает этот слух далее. Этот тип сообщения можно назвать самотрансляційним. Для него не требуется создание вспомогательных внешних условий. Более того, противодействие не всегда способна помешать распространению слухи. Таким образом, мы бы хотели охарактеризовать данный тип сообщения таким свойством, как самотрансльованість. К подобным сообщениям относятся также и анекдоты. Второй полюс этой шкалы займут сообщение, что трудно транслируются. Затруднение трансляции может быть вызвано как содержательными аспектами (например, гриф "Совершенно секретно", процедура спецзберігання в библиотеке, архиве). В последнем случае мы можем иметь дело и с самотрансльованим сообщению, хотя для приостановления его трансляции создаются формальные ограничители. Часто они имеют временный характер (например, некоторые документы не допускаются к использованию в течение определенного срока).

Природа самотрансльованого сообщения такова, что его трудно удержать в себе. Человек в любом случае пытается передать его дальше, а передав, чувствует психологическое облегчение. Эта особенность данного вида информации отражена и в фольклоре. Вспомним: цирюльник не мог успокоиться, пока не произнес страшную тайну ("У царя Мидаса ослиные уши") хотя бы в яму, то есть фиктивном слушателю. И, высказавшись, стал обычным человеком.

Можно предложить несколько объяснений этой свойственной самотрансльованості.

Во-первых, достаточно часто слух содержит информацию, принципиально замалчиваемое средствами массовой коммуникации. Естественно, что подобная информация интересует многих и потому, став доступной, легко передается. Правильно и другое: слух никогда не повторяет того, о чем говорят средства массовой коммуникации. То есть мы имеем следующие соответствия: зона молчания массовой коммуникации равна зоне слухи, зона "говорение" слухи равна зоне молчания массовой коммуникации.

Во-вторых, в более широком плане следует отметить, что слух, вероятно, является косвенным выявлением коллективного бессознательного, определенных архетипических (по К. Юнгу) феноменов. Это ответ на коллективные тревожные ожидания, хранящиеся в каждом. Интересно, что на эксплуатации этого свойства человеческой натуры лежит целый пласт массовой культуры. Как написал Н. Кэррол, "ужас расцвел как основной источник массового эстетического возбуждения". Подтверждением этого могут служить даже названия типов слухов, классифицированных исследователями: слух-желание, слух-пугало, агрессивный слух. Слух как коммуникативная единица опирается на определенные, иногда затемненные, коммуникативные намерения. Однако она материализует их наружу, проявляет, фиксирует.

В-третьих, слух - это ответ на общественное желание, представление. В ней содержится отнюдь не индивидуальный интерес, а раз так, то наши мерки, произведенные во время анализа общение индивидуального, плохо переносятся на этот качественно новый тип общение. Реально слух - это общение толпы. Элементы строгой логики здесь практически не применимы. В. М. Бехтєрєв писал: "Толпа связывается в одно целое главным образом настроением, а потому с толпой говорить надо не столько убеждая, сколько рассчитывая убедить его пылкими словами. А когда этого достигнуто, остается только повелевать, приказывать и показывать всем пример, потому что он действует подобно внушению, чем обычно и пользуются все знаменитые военные начальники". И далее: "Всякий индивид, поглощаясь толпой, тратит в тормозящих влияниях и выиграет в оживлении соединительных рефлексов наслідувального характера. В толпе индивид утрачивает благодаря действию внушения значительную долю критики при ослаблении и притуплении нравственных начал, при повышенной впечатлительности и поразительной внушаемости". Важной коммуникативной составляющей, характерной для слухи, является ее усність. Слух принципиально относится к неписьмової коммуникации. Она распространяется в устной среде, теряя много своих качеств, когда попадает на страницы, например, газеты. Там она служит лишь поводом для опровержения или подтверждения, однако не является при этом уже самостоятельной единицей. Мы недооцениваем сегодня устный тип коммуникации в связи с всепоглощающим характером письменного общения.

Ю. М. Лотман подвергает сомнению разделение на высшую и низшую стадии относительно устной и письменной коммуникации. Он пишет: "Для того чтобы письменность сделалась необходимой, требуются нестабильность исторических условий, динамизм и непредсказуемость обстоятельств, а также потребность в разнообразных семиотических переводах, возникающих при частых и длительных контактах с іноетнічним средой".

Некоторые наши сообщения и в современном обществе имеют принципиально устный характер. Это все бытовые разговоры, всевозможная неофициальная информация об официальных событиях, которая может попасть на печатные страницы только в мемуарной литературе. Дж. Кіттей справедливо отмечает, что не все виды устной речи могут адекватно фиксироваться письменностью, и общество не выработало этих приемов фиксации сознательно. В подобных специфических явлений, характерных только для устной формы, Дж. Кіттей относит хезитації, исправления, нарушения граматичності, повторы. Это действительно те элементы, которые старательно редактируются и удаляются в письменной речи.

Слухи есть устными за своим функционированием. Однако усність как коммуникативная категория более всеохватывающая и требует к себе серьезного внимания. Этот тип конвенціоналізації сообщения качественно иной, чем тот, к которому мы привыкли в условиях письменной коммуникации. Попробуем назвать эти особые параметры, поскольку они одновременно будут характеризовать и слух как единицу именно устной, а не письменного сферы.

Усність в значительной степени ориентирована на получателя сообщения. Только то, что интересно, может передаваться, сопротивляясь естественному затуханию. К. Бурке выделяет психологию информации, свойственную для воспринимающей аудитории, в отличие от психологии формы, свойственной для взгляда создателя информации. Психология информации управляется при этом удивлением и тайной. Считается, что элементы массовой культуры отличаются от культуры "элитарной" использованием именно этих аспектов усності. Поэтому массовая культура жестко сориентирована на интересы зрителя (читателя).

Следовательно, перед нами принципиально другое коммуникативное поведение. Она настолько отлична от принятой, что часто оценивается снижен, рассматривается как такая, что находится за пределами нормы. Слух - также элемент этой інонорми. Ее особый характер заключается еще и в особой тематике. События, которые попадают в эту сферы, отличаются, как правило, определенной термінальністю. Сравните характерные примеры: смерть известного певца, предсказанию грозного землетрясения, самоубийство госчиновника. Назовем такие события терминальными. Действующими лицами в них оказываются известные личности: "Слух обычно стремится к персонификации и концентрируется вокруг известных людей - писателей, ученых, артистов, спортсменов". Таким образом, определенная яркость содержания слухи достигается как терминализацией представленных в ней событий, так и популярностью героев этих событий.

Яркость слухи - родственница с подобной характеристикой зрелищности театра, мелодрамы. Ясно, что незатухаюче сообщение должно быть принципиально выше яркостью, подобно тому, как театральное событие должно отличаться от бытовой. Однако, на отличие от громкости театра, слух можно рассказывать шепотом. Очень немного можно сказать, понизив голос. Например, признание в любви, слух, но не прогноз погоды. Подобные вещи уже не принадлежат к сфере усності.

Согласно с уже сказанным мы можем охарактеризовать слух как самотрансльоване сообщение, осуществляющее свою циркуляцию за счет:

- отображение определенных коллективных представлений, что, очевидно, коренятся в бессознательном;

- усності как іносеміотичного среды функционирования;

- термінальності представленных событий, популярности их героев, которые отображаются в яркости.

События, вытесненные с газетной страницы в слуховую передачу, в разные периоды разные. То, что раньше могло пройти только на уровне слухов, потом оказывается вполне реальным и на газетных страницах. Как писали Ю. Тынянов и Б. Казанский, "литературный факт - от эпохи к эпохе - понятие переменное: то, что является "литературой" для одной эпохи, то не было ею для предварительной и может снова не быть следующей". То же самое можно сказать и о слухе: то, что было в разряде слухов в одну эпоху, становится газетным сообщением в другую. Такой информационный круговорот связан, очевидно, с тем, что слухи - это словно кусок текста, сознательно утраченного в рамках официальной культуры. Этот текст противоположный ей и поэтому не высказывается открыто.

Если официальные факты имеют авторство, то слухи принципиально анонимны. Наблюдается словно утрированный вариант разговора с самим собой. Только если дневник - это разговор индивидуального сознания, то слух - это разговор коллективного сознания с коллективным же сознанием.

В одном из шутливых определений рекламы сказано, что реклама - это искусство говорить вещи, приятные для вас. Следует определить, что и слухи составляют желаемую информацию. Ведь даже негативные предсказания в них одинаково принимаются на веру. Такова наша психология и психология восприятия информации. Точно так же слухи, как и другие явления устной сферы, должны быть признаны реальными коммуникативными единицами нашего общения. Слухи часто используются как элемент международной коммуникации, примером чему может служить война в Афганистане. В работе Николая Пиковая "Наше оружие - слухи", представленной редакцией как отрывок большой аналитической записки, приводятся конкретные примеры такого рода. И если теоретически в ней нет ничего нового, то в большом объеме представлены модели распространения слухов на конкретном материале.

Объяснено также внимание к слухам в той ситуации: с одной стороны, афганцам под страхом смертной казни запрещалось поднимать листовки, с другой - население было преимущественно неграмотным. Поэтому влияние другого вида коммуникации практически было исключено. При этом население принципиально не воспринимало информации, что шла с официальных источников, был настроен к ним негативно. Ситуация войны в принципе несет в себе дефицит информации и через это - усиление напряженности, желание получить информацию любым доступным путем.

Искусственно создана слух в результате своего коммуникативного движения обрастает дополнительными подробностями деталізуючого характера, что может увести ее немного в сторону от поставленной задачи, однако резко завышает его подлинность. Например, слух о передвижении войск двигалась вместе с датой, более поздней, чем та, о которой говорилось изначально. Слух о вооруженной стычке в караване меняла имя хозяина каравана. Или слух о гибели в засаде отряда моджахедов обрастала подробностями: среди моджахедов был предатель, которого уже найдено. Здесь молва не хотела просто гибели моджахеда, его можно было убить только путем предательства.

Слухи при этом давали возможность решать вполне конкретные задачи. Так, чтобы удержать от выступления одно из племен, был запущен слух о передвижении советских войск. Эта молва была не единственной: за три дня враг получил четыре таких "надежных" сообщения. Однако затем они были подкреплены невербальными действиями: саперный батальон афганцев стал искать мины на дороге предполагаемого маршрута передвижения. В итоге ни один из полков так и не сдвинулся с места, поскольку считалось, что россияне выступят и ждут подвоза горючего.

Для предоставление достоверности слухи запускались как только что услышанное сообщение Би-Би-Си. Объявлялось о вводе войск, затем для подтверждения дополнялось, что россиянам запрещено выходить и они живут с афганскими солдатами в большой тесноте. Первыми отреагировали на этот слух духанщики, завезя большое количество водки.

Было отработаны наиболее эффективные с научной точки зрения места для запуска слухи. Ими оказались базарное знакомство, знакомство в чайхане, случайный попутчик в машине, ехал в район, контролируемый оппозицией.

Эффективность слухи поддерживалась и опиралась на большой конформизм афганского общества. Запуск слухи об обмене "Стингеров" на деньги опирался на то, что в ней рассказывалось, что уже двадцать человек сдали свои ракеты, а в город под усиленной охраной русских доставлено более ста миллионов местных денег. "Анализ афганского общества дал возможность нам заметить, что часть афганцев легко идет на нарушение всяческих запретов, если они уверены, что кто-то неоднократно уже подобные нарушения допускал. Главное не оказаться первым. В их среде подражания - норма поведения, как в хорошем, так и в плохом, особенно если это сулит материальную выгоду" . Как видим, слухи это не только теоретическая истина. Они активно используются в практике, в том числе и в международной.

В. Одайник

Психология политики.

Политические и социальные идеи

Карла Густава Юнга

СПб.: Ювента, 1996. - 384 с.

Массовая человек, по Юнгом, сформировалась по последние четыре века. Коллективные формы восприятия и понимания он называл архетипами. Идентификация с архетипом увеличивает психическую энергию. Вытеснен содержание легко проецируется на окружающие объекты. Негативные проекции выполняют роль защитных механизмов, помогая индивиду или группе избежать прямого внутреннего конфликта с несовместимым. Приговор нашим врагам - это приговор нашей бессознательной половине. В политике "другие" - это всегда политические враги.

Книга включает тексты самого К. Юнга, в том числе его интервью "Диагностируя диктаторов" и "Послевоенные психические проблемы Германии". Немцы, как считал Юнг, обладают невероятной навіюваністю, что проявляется в их любви к подчинению, покорности приказам, что является другой формой внушения. "Германия всегда была страной психических катастроф" (С. 364).

Peter Sheldon Green

Winning PR tactics.

Effective techniques to boost your sales

London: Pitman, 1994. - 185 p.

Питер ІІІелдон Грин является директором фирмы "Шелдон Коммуникаций", что входит в список первых ста ПР-консультационных фирм. В данной книге 26 разделов и выводы. Автор в частности рассматривает и такие вопросы: "Реклама как ПР-оружие", "Корпоративная идентичность", "Как сделать ПР-отдел", "Вестминстер, Уайтхолл, Брюссель и местная совет", а также целый ряд стандартных тем, которые написано более научно-популярные, а не учебные.

Автор считает ПР доступной другим дисциплиной, поэтому подход "сделай сам" здесь вполне применим. Заниматься ПР нужно обязательно, поскольку автор подчеркивает такое (С. 5): "ПР имеют место, репутации создаются, впечатления формируются независимо от того, занимается ли этим кто-то; когда кто решает: не заниматься собственными ПР, он не просто упускает возможность улучшить свою репутацию, но и также рискует оказаться дискредитированным".