Метафизическая и постметафізична сутки в европейской гуманистици
Переход от метафизического к постметафізичного периода
Корни кризиса классической метафизики лежит за пределами собственно философской сферы. Они - в практике XX века, антропо - и социокультурной ситуации прошлой эпохи, когда вопрос о человеке, его дальнейшую судьбу превратились в центральные. Радикальной кризиса понесла стержневая, определяющая доминанта жизнедеятельности, то есть собственно человеческая ситуация, а не только духовная сфера жизни.
Первые сомнения относительно эффективности исходных принципов классической метафизики возникли еще в XIX веке, прежде всего в трудах Шопенгауэра, Кьеркегора, Ницше. Эти мисленники подвергают сомнению логоцентризм, прежде всего гегелевской метафизики, ее способность к решению самых острых вопросов человеческого бытия. Сомнение связано с тем, что за рамками классической метафизики оказывается человеческая экзистенция (с ее неоднозначным и интенсивной внутренней жизнью, с ее стремлением просто жить, а не быть лишь моментом мирового разума, абсолютного духа, который развивается по собственным законам, не заботясь индивидуальной судьбой того или иного человека, его стремлениями, надеждами, чаяниями).
Найгрунтовнішу критику классической метафизики, как и раскрытие ее исторически неоднозначной роли, мы встречаем у М. Хайдеггера. Именно он осветляет историческую ограниченность метафизики как такого типа философствования, в котором не находится места человеку, отдельной личности. Вопрос относится крайне радикально: поскольку общественный опыт XX века опроверг классическую метафизику, то речь идет о конце всей метафизической эпохи в европейской истории - эпохи нигилизма, когда високочола рефлексия пренебрегает человеком в ее личностном измерении.
Чисто теоретически такая постановка вопроса означает, что метафизика, классический рационализм фактически отгораживали человека от бытия. Ведь под бытием здесь понималась лишь сфера сущего, внешнего вещного мира, которая совсем не является бытием для человека в его настоящем, истинном значении. Доступ к пониманию бытия возможен через "здесь - бытия" (Dasein), благодаря которому и можно, собственно, ставить вопрос о бытии как значимость для человека, как истину бытия. Только человек может отталкиваться от ситуации Dasein - y, только она способна осознавать конечность собственного бытия, а следовательно, и временность как его определяющую характеристику. Благодаря конечности, то есть направлению к смерти, "здесь - бытие" постоянно выходит за собственные пределы, трансцендує себя, входит в пограничные ситуации. А как раз они и раскрывают то, что касается собственно человеческого бытия, а именно - краеугольные екзистенціалії: страх, заботу, рішимість, совесть, выбор и т.д. Следовательно, рассматривая проблему бытия, Хайдеггер противопоставляет свое понимание ее - традиционной рационалистической философии, которая подходила к бытию через мисленнєве опосредования. Хайдеггер же смотрит на бытие как на определенную исходную непосредственность, неразрывное единство субъекта и объекта, когда субъект непосредственно переживает свое бытие в мире как собственное существование - экзистенцию. Причем познаваемое и познающий в их целостности должны совпасть, поэтому бытие может быть осягнутим только через самого себя.
Но конец эпохи метафизики не стал в XX веке предметом осмысления одного лишь Хайдеггера. В частности, этой теме посвятили свои труды такие французские мыслители, как М. Фуко, Же. Деррида, Ж.-Ф. Льотар. Остановимся лишь на некоторых принципиальных, на наш взгляд, моментах. Общий подход к рассмотрению указанного вопроса характеризуется ими как переход от модерна (эпоха классической метафизики последних веков) до постмодерна.
М. Фуко ставит вопрос о преодолении истины в себе, которая была предметом метафизики, и перехода к истине в ее настоящем понимании как истины бытия среднестатистического рядового индивида. Он пытается выйти за пределы традиционных понятий и перейти на уровень позитивности, то есть единства в пространстве и времени материала исследования, на уровень исторического априори, которое дает возможность приблизиться к этой позитивности и архива как перечень тех высказываний, что, опять же, дает возможность перейти к этой позитивности, рассматриваемой сквозь призму конкретного исторического априори. Здесь особое внимание обращается на категорию "событие" (случайность), которая является аналитическим орудием проникновения в сокровенные пласты культуры и благодаря которой подрывается доверие к абсолютизованих понятий эпохи модерна, закладываются предпосылки для альтернативных путей постижения тех или иных культурных феноменов. В целом Фуко исходит из того, что философия будущего будет вынуждена преодолеть классическую метафизику с ее ключевыми абстракциями рациональной субъективности, трансцендентального субъекта и самосознания, с ее логоцентризмом, с ее идеей бытия как присутствия, данности и т.д. Фуко отказывается рассматривать субъекта как бестелесного, не укорененного в сферу бессознательного, индивида и на этой основе трансформирует тезис Ницше о смерти Бога в тезис о смерти человека как логическое завершение ее саморазвития и как исходное положение собственного структуралістського, постметафізичного подхода.
Ж. Деррида особый акцент делает на попытке дойти до первоистоков, истинного понимания бытия не через критику метафизики, деструкцию, а усилиями положительного, но выстроенного на новых началах, смислоутворення, которое он характеризует как деконструкцию. Условием преодоления метафизики Деррида считает выявление в текстах исходных понятий и ряда метафор, указывающих на несамототожність текста и возможность его різноаспектної интерпретации. Если метафизический текст является просто вслуховуванням в голос бытия и игнорирование материальной стороны текста как чего-то второстепенного по смыслу, то Деррида, напротив, настаивает на конструктивной роли письма и переносит акцент на сам процесс продуцирования смыслов.
Ж.-Ф. Льотар придает особого внимания во время рассмотрения метафизики дезавуюванню дискурса всезагальності как дискурса власти. Речь идет о глубинные тенденции, заложенные в рационалистической философии, которые приводят в конечном итоге к тоталитаризму и подавлению личности, о господстве правил и норм только какой-то одной легитимной формы рациональности (метанарації), которая подавляет другие ее формы. В соответствии Льотар обосновывает тезис о том, что стремление любой "универсальной рациональности" является ущербным в своей основе.
Итак, как видим, несмотря на разные аспекты понимания кризиса метафизики, все разнообразные направления мысли XX века объединяет стержневая идея о конце метафизики и эпохи метафизики, о необходимости перехода к новым, построенных на принципиально иных принципах, способах философствования и постижению онтологических основ человеческого существования. Однако насколько они являются обоснованными и способными радикально улучшить способы философствования, которые традиционно сложились, - этот вопрос остается открытым и требует дальнейших размышлений.