Тема 6. ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ
§ 1. Природа как предмет конкретно-научного и философского осмысления
Каждый из нас может дать свое определение слову «природа». Ведь во многих языках, например, греческой, «фюзис» и латинской - «натура», корневые основы этого слова означают «рожать», «то, что рождается». Вместе с тем не будет ошибкой сказать, что природа - это и синоним сущности вещи, то, что очерчивает ее неотъемлемые черты, и в то же время совокупность всех явлений действительности, в которой мы существуем. Так, известный стихотворное изложение философии Эпикура, сделанный его учеником, древнеримским поэтом Титом Лукрецием Каром, имеет название «О природе вещей». Как в обыденном, так и в научной речи часто употребляются словосочетания и целые предложения с аналогичным значением. Излишне упоминать, насколько часто, особенно в последние десятилетия, говорится об охране природы, то есть окружающей среды во всех его разновидностях и проявлениях. Следовательно, «понятие «природа» в научной литературе употребляется в двух значениях. В широком смысле слово природа охватывает и общество, и окружающий мир во всем многообразии своих проявлений, то есть является синонимом Вселенной. В узком смысле природа - это часть мира, которая, условно говоря, противостоит обществу и взаимодействует с ним, это естественная среда, в которой живет общество». Конечно, связи между природой и обществом, природой и человеком имеют характер, осмыслить который можно с позиций как метафизики, так и диалектики, поэтому актуализируем наши знания соответствующих предыдущих тем.
Почему естествознание нуждается в натурфилософии
Природа - одно из наиболее фундаментальных научных и философских понятий. Изучая историю культуры, в частности философии, нельзя не заметить, что практически все выдающиеся философы известны также и в ролівчених-естественников. Вспомним хотя бы эллинов Фалеса из Милета, его земляков Анаксимена и Анаксимандра, выходца с острова Самое, что прославился в итальянском Кротоне, героя юмористического ученического стишок про симметричный одежда - Пифагора. А можно ли представить без них не только математику, но и философию? Вполне понятно, что нет. То же самое можно сказать о атомістичну школу древнегреческой философии: Левкіпа, Демокрита, Неса, Навсифана, Анаксарха, который, кстати, стоял у истоков сообщества античных скетиків. Почему так? Потому их открытия, которые стали фундаментом науки, во многом обязаны не сколько наблюдению и эксперименту, столько чисто умственной работе, умозрительным поискам и находкам. И пусть дискуссионным будет для кого-то вопрос, целесообразно приписывать, например, Фалесові и Пифагору авторство известных теорем, математика, скажем, от середины XIX века демонстрирует плюрализм концепций не менее многообразен, чем в философии. Да и велик соблазн «на все сто» отождествить философию с наукой. О чем свидетельствуют такие, как не об общности их объекта и метода? Целых два с половиной тысячелетия до появления электронного туннельного микроскопа, который дает увеличение в сотни тысяч раз, были люди, которые со всей убедительностью говорили о наименьшую неделимую частицу вещества, о том, что есть «а-томос», буквально - «не рассекается». Это - на юго-востоке Европы. На юге Азии, на полуострове Индостан, в это же время по меньшей мере две школы - джайнизм и вайшешика - тоже учат недоступны через естественную ограниченность для нашего глаза «ану».
Появление в нашем мире Книги, которую называют вечной, приносит среди прочего великую идею о том, что мир наш, как и мы, люди, имеет не просто начало во времени и пространстве, но и начало из ничего. Под знаком всех возможных объяснений этой идеи проходит понадтисячолітня эпоха Средневековья.
Возрождение ознаменовалось не только новым обретением огромного массива античных текстов и артефактов, что расцвели у всемирно известных шедеврах искусства. Леонардо да Винчи, Джероламо Кардано, Парацельс, Джордано Бруно, Иоганн Кеплер - в наследии этих и многих других представителей этой эпохи мы и можем, и не можем четко разделить науку и философию. Прибавьте к этому списку еще и большого посредника между Учителем Экхартом и непревзойденным Гегелю - ученика пифагорейцев и Ареопагита - Николая Казанского.
Подобное можно сказать и о крупнейших мыслителей Нового времени - эмпирика Фрэнсиса Бэкона и рационалиста - математика Рене Декарта со многими их учениками, особенно картезіанця Бенедикта Спинозу, философов - просветителей, среди которых заметное место занимают профессора и воспитанники Киево-Могилянской академии, немецких классиков Канта, Шеллинга, того же Гегеля.
Даже такая влиятельная течение, как позитивизм, во всех своих оттенках свидетельствует, что, несмотря на декларации «преодоление», «устранение несоответствия-щих настоящий науке», «неверифікованості» и т.д., возвращается к кругу вопросов, без которых наука сама по себе существовать не может. Природа как объект науки начало во времени, впорядковувальні и движущие чин-ники, или нет? Если так, что и как мы можем о них знать? Насколько правомерным является именно понятие о природе? Может ли наука обойтись без таких умственных конструкций, которые не поддаются верификации, не говоря уже о эмпирическую, экспериментальную проверку? Эти и другие вопросы, касающиеся осмысления природы как действительности, в конечном итоге, построения научной картины мира, решения проблем, вызванных негативными последствиями взаимодействия между природой и человеком, и является полем философской науки, к которой мы и переходим. И пусть своеобразным напутственным словом станет мнение одного из крупных философов XX в., - англичанина Альфреда Норта Уайтхеда из его книги «Наука и современный мир»: «Ничто не производит такого впечатления, как обстоятельство, математика, удалившись на самые высокие вершины умозрительных абстракций, в то же время возвращается на землю с увеличенными возможностями анализа конкретных фактов. В истории науки XVII в. прочитывается, как ожившая мечта Платона или Пифагора. И в этой своей роли XVII в. оказалось лишь началом дальнейшего развития науки».