Проблема «Я - Другой» как средоточие антропологической рефлексии
Справедливость, законность, толерантность, уважение к "Другому" - предикаты правового государства
Выше мы имели возможность убедиться, что отношение "Я - Другой" имеет, как минимум, три взаимосвязанные составляющие.
Первая - обще-мировоззренческая. Она касается отношения человека к другим людям и к миру в целом, взаимоотношений человека с природой, взаимодействия природы и культуры, а также отношение друг к другу разных культур, разных типов цивилизации. Конечно, это отношение аккумулируется прежде всего в межличностных контактах - то в пределах одного типа культуры, одного сообщества, а в пределах отличных типов.
Именно поэтому обще-мировоззренческие ориентации, осознаваемые или неосознаваемые, становятся регулятивами человеческого поведения в конкретных жизненных ситуациях. Часто они приобретают вид определенных моральнісних предпочтений.
Однако самих по себе моральнісних предпочтений для регуляции обыденно-стосункової сферы человеческой жизнедеятельности не достаточно. Приходится заботиться о том, чтобы нравственные наставления приобрели вид определенных правовых предписаний, соблюдение которых может быть наблюдаемым, поскольку оно воплощается в соответствующих поступках. (Ведь именно последние являются своего рода об'єктивацією нашего внутреннего "Я", наших душевных состояний, - об'єктивацією, конечно же, относительной, поскольку чужая душа, говорят - тайна. Да и собственная душа не является прозрачной после того, как Зигмунд Фрейд нашел в ней аж три инстанции: сознательное Я, подсознательно-инстинктивном Оно и позаіндивідуальне По над-Я.)
Убедительным аргументом в пользу того, что нравственные предпочтения людей должны быть доведены до статуса правовых предписаний, является судьба такого краеугольного регулятивную межчеловеческих отношений, как идея справедливости.
Действительно, вспомним, как часто мы считаем справедливым то, что приемлемо для нас, а несправедливым - то, что нам не способствует. Пессимистично же настроена человек вообще склонен квалифицировать поступки кого-то другого относительно себя как несправедливые. Польский писатель Юлиан Тувим как-то предложил такое ироническое определение эгоиста: это - тот, кто заботится больше о себе, чем обо мне. Однако достаточно взглянуть на подобную ситуацию не с позиции обыденных взаимоотношений между частными лицами, а с позиции отношений, к примеру, государственного служащего, обязанного заботиться о малоимущих, и этих последних, и рассматриваемая ситуация переходит в измерение, пожалуй, не только этический.
Приведенный пример наводит на мысль, что наши представления о справедливости попеременно оказываются то на стороне моральнісних добродетелей, то на стороне правовых взаимоотношений, где идея справедливости приобретает совсем другое звучание. Современный французский философ Поль Рикер усматривает причину такой двойственности в том, что именно вопрос о справедливости возникает для нас "в форме жалобы, сетования на несправедливость. Смысл несправедливости является более горьким, более чувствительным. Ведь справедливость - пусть чаще то, чего не хватает, а несправедливость - то, что господствует, и люди имеют более ясное видение того, чего недостает их отношениям, чем того, каким образом те отношения правильно организовать. (Обратим внимание читателя на красноречивую деталь: слово "правильно" однокореневе со словами "право", "правовой". Такую же этимологию имеет и слово "справедливый". Вместе с тем, общие по происхождению перечисленные слова также со словом "правда", а затем - с крайне важной мировоззренческой дихотомией "Правда - Кривда", сквозь которую мы воспринимаем жизнь, начиная с первых шагов его осознание - из детской сказки.)
В этико - мировоззренческом измерении квалификация чего-то как "справедливого" тождественно понятию "хорошего". В измерении же правовом она приобретает смысл "законного".
Недостаточность только первого из упомянутых измерений связана с тем общеизвестным фактом, что понимание хорошего связано с ориентацией на "хорошую жизнь" становится неопределенным. Так же ориентация на "хорошую жизнь" предоставляет определенного смысла человеческим стремлением. С другой же стороны, она не обеспечивает достаточного консенсуса человеческим отношениям, более того - оборачивается отсутствием консенсуса[1]. Более надежным является понятие законного, которое делает возможным консенсус.
Не потому ли предикат законности стал отличительным признаком современного правового государства - формы самоорганизации общественной жизни, в которой органы власти, должностные лица и все граждане действуют на принципах конституционности и законовідповідності, где, следовательно, общественные отношения регулируются благодаря общеобязательности правовых норм, а также их точности и формальной определенности. Правовое государство обеспечивает юридическими средствами максимальное осуществление, охрану и защиту основных прав человека. Юридические предписания, которыми руководствуется правовое государство, отражают признание определенной самоценности каждого человека, а также признание необходимости выживания человеческого рода. Таким образом обеспечивается правовая регуляция взаимоотношение "Я - Другой" на уровне отношений между индивидами, этническими и социальными общностями, между различными культурами, а также между человечеством и природой.
Одна из важнейших задач правового государства - юридическое обеспечение условий, которые способствуют установлению общественного согласия.
Но в обществе часто сталкиваются интересы различных слоев населения. Не является ли идея общественного согласия добрым, но утопическим чаяниям?
Этот вопрос активно обсуждается в современной политической антропологии. Смысловым средоточием такого обсуждения является, в частности, соотношение государственной власти и гражданского согласия. Немецко-американский философ Анна Арендт акцентирует на том обстоятельстве, что власть незвідна к насилию, она существует только там, где любое совместное действие регулируется общепризнанным институциональным связью. "Власти над" предшествует "власть - могущество, среди" (граждан). Самой надежной властной инстанцией является власть - авторитет, основанной не на насилии, а на посредничестве. Именно такая власть отвечает способности человека действовать, и к тому же действовать слаженно, на основе консенсуса. Так же в общественной жизни сталкиваются порой противоположные интересы, уже упоминавшийся нами П. Рикер обосновывает такое важное политико - антропологическое понятие, как "конфликтный консенсус", который определяет тип толерантности, который становится конкретным опорой правового государства[2]. Означенный тип толерантности предполагает прежде всего воздержание от приневолення. Один из словарей, что на него ссылается цитируемый нами исследователь, истолковывает способность толерантно относиться к чему-либо как руководство не запрещать и не требовать, когда это возможно, признавая за Другим право на существование различий, его манеры вести себя и мыслить иначе, чем ты сам (вплоть до признания права "Другого" на ошибку). Очень важные рассуждения как для политического деятеля, государственника, так и для каждого из нас, обычных граждан, не так ли?