Основы философских знаний
Раздел первый ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФИИ
ГЛАВА ПЕРВАЯ ЗАРОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ФИЛОСОФСКИХ УЧЕНИЙ
2. Философия Китая
Философия Китая в Средневековье.
В III в. н. э. продолжается упадок власти династии Хань, усиливается влияние родовитых земледельцев. Конфуцианство - официальная идеология - снова теряет позиции. Его потеснили идеи даосизма, что нашли широкий отклик в среде интеллектуального слоя - аристократии и чиновничества. Тогда же в народе распространяется буддизм, пришедший в Китай из Индии в начале i тысячелетия н. э. Буддизм становится третьей идеологической силой в китайском обществе, наряду с конфуцианством и даосизмом.
Расцвет буддизма в Китае приходится на VI - VII вв., когда на его территории уже есть несколько десятков тысяч монастырей, миллионы монахов и схимников. В условиях политической неустойчивости и смут буддийские монахи могли обеспечить защиту членов монашеских общин, часть которых составляли крестьяне, которые обрабатывали монастырские земли и нередко отдавали свои наделы монастырю в обмен на его опеку. Буддийские монахи постепенно становились крупными землевладельцами. Тогда же монастыре принимают на себя важнейшие социальные функции: поминовение душ умерших, совершения погребальных церемоний, благотворительность (помощь голодающим, больным и др.).
Первоначально буддизм воспринимался в Китае как одна из форм даосизма. У них подобные «социальные функции», близкие философские проблемы, сходство их реализации, аналогичная техника психотренинга. В первых переводах буддийских текстов использовались преимущественно термины и понятия даосизма. И только начиная с V в. толкование буддийских доктрин передаются или в форме китайских неологизмов, или путем транскрипции санскритских понятий. Но еще раньше, примерно с III ст., все более заметным становилось различие ряда буддийских наставлений и китайских традиций. Общепринятое в Китае отношение к жизни как высшего блага, дарованного Небом, затрудняло восприятие буддийской концепции сансары с ее отношением к жизни как цепи страданий. Акцент буддизма на улучшение личной кармы (судьбы) противоречил установке на процветание, прежде всего, семьи, рода, а также традиционного для Китая культа предков. Такие же сомнения вызвали в китайском обществе и проповеди аскетизма, в котором конфуцианцы видели осквернение тела, подаренного человеку предками, а следовательно, и неуважение к ним и к продолжению рода как социальной обязанности. Буддизм длительный период также обвиняли в абсолютизации роли индивидуального сознания - сердца.
Среди первых критиков буддизма выделялся философ-материалист Фань Чжэнь, который принимал участие в двух официальных диспутах, организованных по поводу трактата «Размышления о знищуваність духа», где відстоювалась традиционная концепция единства тела и духа в человеке, рассеивания духа с гибелью тела. В спорах с Фань Чжэнем и его сторонниками буддийские проповедники отработали тактику духовной мимикрии и нейтрализации аргументов противника, заимствованных из древнекитайской философии. Предметом дискуссий становились не основные принципы самого буддизма, а вопрос совместимости китайской духовной традиции с буддийскими идеями. Для доказательства правоты буддисты часто ссылались не на авторитеты учение, а на древних мудрецов Китая, демонстрируя глубину знаний в сфере канонических китайских текстов. Постепенно в Китае создается традиция буддийского переосмысления философской культуры, заимствования буддизмом определенных концепций и ритуалов с китайского культурного наследия.
Китайские буддисты, восприняв идеи даосизма о естественности, не деяния, единство и равенство всех вещей, становятся на защиту практически отброшенного в Индии учение о духе как о неизменное, вечное, самототожне, ряд изменений которого подобен атаману в Индийском брахманізмі. Самые выдающиеся из китайских школ буддизма развивали различные направления учения о махаяну, да чен - большую колесницу, где тождество проявленного бытия (сансары) и не проявленного бытия (нирваны) подкрепляется требованиями позитивной активности деятельного служения, что связывается с буддами (просветленными) и ботхісаттавами (будущими буддами), которые отказываются от не проявленного бытия (нирваны), чтобы помочь другим в ее достижении. Для доказательства преимущества такого направления над другими и определение высшей степени посвящения в глубину буддийского учения использовалась концепция трех колесниц (сан чен). Первая, низшая колесница, - это уровень того, кто слушает голос, так первоначально именовались ученики Будды-Шакьямуни. Это те, кто просто признает основные заповеди и основные положения буддизма. Вторая, средняя колесница, - это те, что самостоятельно стали буддами, то есть аскеты, которые достигли высшей цели буддизма - просветленного состояния и нирваны - самостоятельно, без участия наставника, и отказались от проповеди учения. Третья, высшая колесница, - колесница бодхисаттвы. В классической махаяне это наделенный сверхъестественными способностями святой, который отказывается от не проявленного бытия (нирваны) ради спасения всех живых существ. Бодхисаттва наделен полным пониманием учения махаяны и, прежде всего, доктрины порожності. Вселенная - это целостность, где явная только пустота, которая отождествляется с мистическим телом Будды или телом Закона. В такой концепции буддистов, безусловно, ощущалось влияние лаосской теории безымянной реальности дао. Китаизация буддийской доктрины привела к возникновению новых самобытных школ буддизма. Наиболее известная из них школа Чань. Позже идеи школы Чань проникли в Японию, а потом нашли распространение среди западной интеллигенции под названием дзен-буддизма.
Название Чань - транскрипция санскритского слова дхьяна - созерцание - связана с методами буддийской практики концентрации, сосредоточения, медитации. Традиционно школа Чань считает своим первым патриархом Бодхід-харму (VI в. до н. э.), которому приписывается формулировка четырех основных принципов чань-буддизма. «не опираться на слова и тексты», «особая передача вне учения», «прямое указание на сознание человека», «созерцая свою природу, становиться буддой». Течения раннего чань-буддизма, которые развивали идеи разных разветвлений махаяна, придерживались того принципа, что все живые существа изначально обладают природой будды, но природа будды скрыта незнанием. Поэтому необходимо, «отстранившись от внешних объектов, созерцать свое сознание» с тем, чтобы уничтожить ложные умственные построения и обрести просветление. Метафорой такого положения служит потемневшее от пыли зеркало: его тщательно очищают, и только тогда зеркало способно отражать вещи.
Особое место в истории чань-буддизма занимает шестой патриарх и основатель южной ветви Хуэй-нэн (638 - 713), произведение которого «Таньцзин» считался воспроизведением школы Чань. Хуэй-нену приписывают гату (буддийский стих): «В познании истины не принимает участия дерево, чистое зеркало - это не туалетный столик. На самом деле нет ни одной вещи. Откуда может взяться пыль?» Это высказывание якобы послужил ответом на гату Шэнь-сю, патриарха северной ветви буддизма: «Тело - дерево познания истины, сердце вроде туалетного столика с чистым зеркалом. Постоянно и тщательно протирать их, чтобы не собирался пыль». Хуэй-нэн утверждал, что собственное сердце - это Будда, основная природа человека - это Будда, и вне основной природой человека нет другого Будды.
Различие между Буддой и человеком лишь в том, что присущая человеку суть Будды ней не осознанная, но когда усвідомиться собственная природа человека, все люди станут Буддами. Обращение к сердцу как к сосредоточению собственной природы объяснялось тем, что сердце - это земля, это верховода, царь, правитель живет в сердце, которое воплощает землю. Если существует природа человека, то существует и правитель; природа сохраняется в сердце; если природа человека исчезает, разрушается и сердце. Иначе говоря, сердце - это метаформа природы человека, которая не выходит за пределы человеческого тела. Чань-буддисты утверждали, что «собственная природа человека совершенно пустая». Вместимость сердца огромная. В нем весь мир законов. Снаружи нет ни одной вещи, которая могла бы возникнуть сама по себе, «все рождается сердцем десятками тысяч способов». Сердце вроде пустоты, а именно: сердце не имеет мелет, не бывает ни квадратным, ни круглым, ни большим, ни маленьким, не бывает также ни зеленым, ни желтым, ни красным, ни белым, ни высоким, ни низким, не сердится, не радуется, не бывает ни правым, ни виноватым, ни добрым, ни злым, не имеет ни начала, ни конца. Все это лишь образы и приверженность к разным мирам. Мнимые образы фальшивые том, что относится к внешнему, нечистого мира.
«Отсутствие мнимых фальшивых представлений», образов и «ложных привязанностей» позволяет человеку «не загрязняться и не смешиваться ни с чем», «свободно ходить туда-сюда, пользоваться всем без страстей». Нет противоположностей между внутренним миром и внешним, между путем сансары и нирваны, как нет в даосизме противоположности «Дао безымянного» и «Дао именуемого». Сердце уподобляется пустоте, человек - к Будде. Когда человек внезапно прозревает, то для нее в мире не существует существенных различий, вызывающих волнение и пристрастия к тому или другому, все же сознание есть Единственная и Единая колесница. Если в предыдущую минуту ошибаешься - то есть мирянин, который не познал истины Будды, но если в следующий миг прозреет - становится Буддой; если в предыдущую минуту находится в мире - переживает беспокойство; если в следующее мгновение оставляет мир - обретает прозрение - такая колесница человека в чань-буддизме. Сердце имеет врожденную мудрость (праджну), подчеркивали сторонники школы Чань. Что же является ошибкой или прозрением - это знает сердце. Пустое и безмолвное сердце обладает таким интуитивным познанием. Неравнодушие и страсти, самосовершенствование и стремление к самосовершенствованию - хинаяна и махаяна - это все образцы и адепты внешнего мира, что не воспринимается и не отрицается, с кем не борются и заключают союзы, с ним просто сосуществуют, полагаясь на собственное сердце. Так сосуществовали дао-сы с социальным неравенством, утверждая, что все в мире едино.
В периоды господства династий Суй и Минь идеи школы Чань оказали глубокое влияние на развитие неоконфуцианства, провозгласившего устами Лу Цзююаня и Ван Шоуженя: «Вселенная - это мое сердце, а мое сердце - это Вселенная». Писатель Лу Синь в период господства династий Суй отмечал, что конфуцианство и даосизм имели гордый вид, но заимствовали его из цитат наставников секты Чань. На конец XVI в. особое развитие получила так называемая «школа трех религий», опирались на доктрину единства трех учений: конфуцианства, даосизма и буддизма. Императоры маньчжурской династии Цин (1644 - 1911) превратили доктрину на что-то официально признано, что является суррогатом единой национальной религии. Различные версии учения прижились в народных религиозных сектах - «Се цзяо», которые создали народно-локальный уровень культуры Китая и отдельно параллельные и очень влиятельные социальные структуры, которые просуществовали в Китае вплоть до середины XX в.