Раздел 11

 

СТИЛИСТИКА И КОННОТАЦИЯ УКРАИНСКИХ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ

§ 35. Стилистические функции фразеологизмов

 

Синтез функционального и структурно-семантического подходов к ФЛ порождает бісинхронний подход к языку, что создает органическое единство языка - кода и реализации этого кода в процессе вещания. Он же порождает и оппозицию денотативно-сигніфікативного и экспрессивно-стилистического аспектов. Выразительные семантико - стилистические качества фразеологизмов - их образность, картинность, живая внутренняя форма - відсвіжують речи, делают его непринужденным, сочным, емким, остроумно-точным, что и привлекает мастеров художественного слова, журналистов, публицистов. Не можно представить без них разговорный и литературно-бытовую сферы, научно-популярные и даже научные тексты. Относительно последних, то ФЛ изредка, но случаются даже в научно-теоретическом журнале "Языкознание": "За биографические романы и повести писатели берутся не очень охотно: сковывает, видимо, необходимость соблюдать больше правды, чем вымысла, накидывать уздечку на факты и работать с многими документами" (В. Русановский). Среди мастеров образного идиопатического слова, которые особенно часто им пользуются и которые уместно используют текстотвірний потенциал фразеологизмов, вспомним И. Котляревского, Г. Квитку-Основьяненко, И. Нечуя-Левицкого, Панаса Мирного, М. Стельмаха, Остапа Вишню. Конечно, более насыщенная фразеологизмами речь персонажей, однако в "Энеиде", например, на них так же щедра и авторская речь.

Среди фразеологизмов выделяются частовживані, общеизвестные, традиционные выражения (достать головомойки, оставлять в дураках (кого), на все лады); менее употребительны (обмолотини потопы "отпраздновать окончание молотьбы", случилось у Анны Барвинок, Ю. Японского; поцеловать дерево, употребляемое еще Панасом Мирным, - "то же самое, что и поцеловать замок: замки были дорогие, то двери "запирали" на дубину) и оригинальные, возможно, использованы один раз и только в творчестве определенного писателя, например в О. Ильченко. Он в повести "Петербургская осень", по словам В. Русановского, буквально "влюблен в фразеологизмах": друг неопитаний..., что орех не расколотый: хорони, говорят, мысль в пазушці, а в люди не неси; одинокий пчеле трудно и мед носить; целовал... ястреб курочку до последнего перышка; я уже не піддаюсь на бджілчин медок, потому что у нее жальце в запасе; кобы нашей попадьи и попова борода, давно благочинным была бы!..; грозный, говорят, враг за горами, а еще более грозен - за плечами. Такие же и варианты общеизвестных или очень редко употребляемых фразеологизмов в В. Шевчука: что написано на роду, того не объедешь и на льду; светить хочешь, а ночник под стол прячешь; без рюмки сажень вломиться; нет зла, чтобы на хорошее не вышло ("Сыны свободы", "Терновый мир").

Фразеологизмы выполняют разнообразные стилистические функции: оценочную, эмоционально-экспрессивную функцию создания сатиры и юмора и др.

Оценочная функция. Фразеологизмы вызывают у читателя (слушателя) определенное отношение к изображаемому, дают ему оценку - положительную или отрицательную. Одобрение, привязанность, сочувствие или восхищение вызывают ФЛ подкован на все четыре ноги, за словом в карман не лезть, биться как рыба об лед, например: "Мне прежде всего надо людей умных,., кованых на все четыре ноги" (И. Франко); "Огонь - девка. За словом в карман не полезет" (Г. Руденко);"Бьюсь как рыба об лед, а не вижу свой след" (Укр. поговорка).

Наоборот, неодобрительное отношение, осуждение, отвращение или презрение вызывают фразеологизмы ни рыба ни мясо, рыльце в пушку (у кого), разводить антимонії, хоть кол па голове теши (кому), каламбурное третье ребро от зада и т.д. Особенно ощутима такая оценка в контекстах: " - Этот Безкоровайный ни рыба ни мясо, а нам он пригодится" (А. Хижняк); "Авантюрист, мошенник!.. Ого, чем только не называли его тогда тот, рыльца которых были в пушку" (Я. Гримайло); "Авторам просто не давали разводить антимоній" (Ю. Шовкопляс); "Она же у нас каминная. Ей хоть кол на голове теши" (В. Кучер); "Родню нашел: третье ребро от зада... " (Г. Стельмах). Из типичных для украинского крестьянина образов предстали оценочные иронические, неодобрительные или пренебрежительные фразеологизмы небольшой шишкой, ни тпру ни ну "не получается, не подвигается" (о деле), [как] кнут из пакли ("Ксенин Отец был кнут из пакли: что женщина говорила, то он и делал Бы. Гринченко).

Остап Вишня, например, по-разному дает фразеологічну оценку и персонажу, и целым коллективам. Порой это игра слов, построенная на сопоставлении слова свободного употребления и фразеологически-связанного: "Пошла учительница к председателю [сельсовета] попросить сосновых витив... - К чертовой матери! - кричит председатель. Там такой председатель, что на голову не налезет" ("Что поделаешь?"). Бывает, что в одном мініконтексті сопоставляются два разных фразеологизмы с общим компонентом, одновременно "цементируя" его отдельные составляющие и держа читателя в напряжении: "Делаем, чтобы с рук. Директор или управляющий заботится, очевидно, чтобы программу выполнить... Вот и имеем такое, что противно в руки взять" ("Качество продукции"). Дополнительно включены в состав ФЛ компоненты ощутимо оценивают определенные социальные явления, в частности империалистическую войну: "Пролил Яков Иванович на войне всю свою кровь мужичу, положил на треклятый "алтарь "живот свой..." ("Может, еще инсценировать прикажете?").

Отчетливую негативную оценку проявляют компаративні фразеологизмы, построенные на несовместимости соединяемых понятий: подобает - как корове седло, пользы - как с козла молока, делает - как слепой смотрит, "Он так похож на Гарибальди, как свинья на коня" (Г. Стельмах); "ей так нужен мужчина, как рыбе зонтик. Проживет и без тебя" (А. Димаров). Эмоционально-экспрессивная функция. Эмоциональные языковые единицы также содержат компонент оценки, выражающие положительные или отрицательные чувства, характеризующие психическое состояние говорящего, предвидя существование дополнительного стилистического колорита. Эмоциональное всегда экспрессивное. В основе экспрессивных языковых единиц лежат социопсихологические и собственно языковые критерии оценки выразительных средств. Экспрессия появляется там, где есть возможность сопоставления, усиление определенных признаков на основе противопоставления (С. Ермоленко).

Даже отдельные фразеологизмы разных типов довольно часто используются как один из важнейших средств эмоционального изображения и відсвіження экспрессии. Конечно в художественном тексте преобладают ФЛ с ощутимым эмоционально-экспрессивным, оценочным значением, а потому все окружение, контекст отдельного предложения, периода экспрессивно фонує. Например, оттенок фамильярности к контексту вносит В. Ивановича уже рідковживане дело в шляпе, которое к тому же відтінюється заштампованою соединением "на данном этапе": "Лису из курятника Осел к себе зовет: - Ну как дела на данном этапе? Лиса говорит: - Дело в шляпе!". Эмоционально-экспрессивная функция легко осознается при идентификации слова и синонимичного фразеологизма, например побить и втереть мака: "Ванько-о-о! Вылезай, сейчас же! Потому что такого вмеша мака - неделю чухатимешся! Вылезай, слышишь!" (В. Нестайко). ФЛ рефлексирует фоновыми национальными бытовыми обертонами ("тереть мак", "тереть в башке", "макитра" - как реалии повседневной жизни; "протертый", "тертый", "багряный", "терпкий" - некоторые из ассоциативных определений к существительному - стимула мак; мак - символ плодородия, сна, надежного оберега, что воспринимается как концепт - максимум). ФЛ переборщить осознается нами не просто как "превысить меру в чем-либо" ("И мы понимаем: теперь уже все. Переборщили. Учителя не любят, чтобы их учили", В. Нестайко), но и воспринимается с неповторимым ореолом безеквівалентної, принадлежащей только украинской этнокультурные фраземи. Нейтральное словосочетание вести себя чванливо явно проигрывает стилистически пренебрежительном пиндючити нос, пор.: "Пиндючить нос Остапова Аграфена И, знай, все щупает на шее свой дукач" (П. Гулак-Артемовский).

Насыщение же короткого отрезка текста многими ФЛ создает впечатление непрерывного состояния эмоционального возбуждения: "Сегодня, как на духу, расскажу вам, как меня подвела пресса, печатное т.е. слово, как оно, это слово, положило меня па обе лопатки, как я выпучил глаза, долго хлопал ресницами, а потом плюнул и выругался..." (Остап Вишня).

Функция создания юмора и сатиры. Некоторые обороты, отмечал С. Караванский, родившись в юмористической души нашего народа (Химині куры, рассказывать о хитине куры), добавляют языке "неповторимый, только ей присущего колорита". Названная функция времени обусловлена структурной организацией внутренне фразеологічного контекста, например: поцеловать замок "увидеть запертые двери", почесать березовым веником (кого), почесать спину (ребра, плечи) (кому, какое, какие) "побить". Она ярко выражена, например, в многочисленных произведениях Остапа Вишни. Ситуационный комизм, по мнению Б. Пришви, достигается в юмориста созданием контрастности через неопределенное состояние предмета: "И дома, мол, и замужем"; "И состояние вот такое: ни встал, ни упал"; гиперболизацией явлений, предметов, вообще ситуации: "Было сначала 4 кобылы такие, что о них говорят: "как бежит - вся дрожит, как упадет - семь день лежит "; вздорными ситуациями: "... как известно, сама себя хвалит только гречневая каша ". Комизм достигается и заменой компонентов: "Ах, щукин сын!"; "волосы ... подралося дубом"; расширением компонентного состава устоявшегося выражения: "спасите, кто в бога и в черта верует..." [225: 108-111]. Юмористически окрашивает контекст сравнения с нарушением смысловых дистрибуций между сравнительной частью и словам фразеологічного окружения, в частности для выражения признаков, процессов и модальных состояний: (красивая) как свинья в кораллам, как свинья седая; (спокойный) как поросенок в мешке; (похожий) как свинья на коня, диал. (ссл., сст.) как свинья на ежа, как свинья на кобылу; (увидеть) как своего носа; (бояться) как прошлогоднего снега; (нужен) как пятое колесо к телеге, "Варчук мне, как собаке "здрасьте" нужный" (Г. Стельмах). Остроумное употребление подобных фразеологизмов обусловлено не только чутьем автора, но и большим набором их в общенародной фразеологии, что делает возможным также и авторский отбор. Ирреальность их содержания, "соединено несоединимое" иррадиирует и на весь контекст их употребления, юмористически его окрашивает.

Функция передачи внутренних качеств персонажа. Ср. у Панаса Мирного: "Он дума как председатель, то и большая цаца См. еще: "...два удара (колокола) - чужой гость..., три удара - знак, что к Киракового берега приплыла большая (может, и золота) рыба, перед которой подобает раскланяться" (Г. Ивасюк); "Что ты сделал с теми пиявками человеческими?!"; "Такой работник с его - золотые руки"; в Г. Коцюбинского: " - Разве у тебя душа? Вот заячий дух...", собственно, "трус". См. многочисленные ФО, образованные по модели "прилагательное (причастие) + существительное", которые составляют полюса-антиподы как фразеологические средства характеристики внутренних качеств персонажей: ходячая энциклопедия, добрая душа, умная голова, мягкое сердце, широкое сердце, "Там найдете искреннее сердце и слово ласковое" (Т. Шевченко) - черствое сердце, чернильная душа, мышиная душа, каинова душа; "Потоцкий знает, чем закончится и неразумная затея горячих голов, и не пойдет за ними" (Я. Стецюк), то есть "воспалительных, восприимчивых людей".

В зависимости от контекста, одно и то же ФЛ может обозначать противоположные качества персонажа - положительные или отрицательные, сравн.: " - У вас, молодой человек, мудрость мужа... Меня [декан], старого лиса, вокруг пальца обкрутить" (П. Колесник), где, собственно, шутка сочетается с положительной характеристикой. И наоборот, лукаво-неискренняя, коварно-хитрый человек пренебрежительно именуется старым лисом или старой лисой: "Заведующий был старый лис, с медом на устах" (С. Васильченко).

Функция воспроизведения внутреннего состояния персонажа. Естественно, что многочисленные фразеологизмы группируются вокруг слов душа и сердце как выразителей психического состояния человека, его настроений, переживаний и чувств: аж в душе (на сердце) екнуло (у кого, кому), в душе закипать "чрезмерно волноваться от прилива какого-то чувства (гнева, недовольства, раздражения), отлегло от сердца (от души, на сердце, на душе) (у кого, кому), аж с души воротит (кому). Внутреннее ощущение субъекта передают также другие ФО: "Вот что-то сразу залопотіло... Мороз пробежал вдоль спины; волос полезло вверх..." (Панас Мирный). Красноречивый душевное состояние главного персонажа в "Энеиде", переданный И. Котляревским рядом выразительных фразем: "Эней от страха с плигу сбился, В уме бедняга поміиіавсь. И сейчас сам не свой сделался. Скакал, вертелся и качавсь". Такого характера и многочисленные компаративні фразеологизмы - как жаром (приском) обдало (кого), как опечений, как в воду опущенный, как оса - и глагольные фразеологизмы, которые порой выражают меру и степень признака внутреннего состояния (обливаться холодніш потом, опустить уши, аж оскомина берет (кого), аж глаза на лоб лезут (у кого, чьи)). Сюда относится большое количество фразеологических совмещенных омонимов, что формируют свою семантику за активного участия словосочетаний на определение жеста и мимики: махнуть рукой, почесать затылок, браться за голову, "Улыбается Марина, и конечно хорошее и неспокойно становится парню. Перемешается с ноги на ногу, вилы то на плечо переложит, то зубцами в землю загонит" (Г. Стельмах). Поэтический и песенный образ утраченных лет, которые надо догонять вороними лошадьми на калиновом мосту (С. Ермоленко), связанный с "длительным" настроением или переживаниями героини. Внутреннее состояние могут передавать и бытовые метафоры: "Сяду есть - хлеб из рук падает.., возвращаюсь домой, разбитый, словно две копы змолотив" (Г. Стельмах).

Функция портретной характеристики, изображения внешнего облика человека. Внешность человека изображается очень разветвленными спектрами высказываний, особенно народными сравнениями. Самый богатый из них освещает красоту и красоту девушки. Вот далеко не полный их ряд, подобранный М. М. Пазяком:

Хорошая (хорошая, красивая, пышная) - как маковка, словно нарисованная, хоть с лица воды напейся, как рожа, как весна, как звездочка на небе, как калина, как цветок весной, как ягодка, как мак огородный, как искра, как маков цвет, как солнце на небе, как чічка в огороде, хоть целуй, аж за глаза берет, как нарисованная, гибкая как березка, как тополь, как лоза, как хвоїна, девушка - как горлица, как рожа, как тополь, что в лузе калина, как березка, как заря ясная, как ласточка, как лебедка, как маковка, как малина, как солнышко, языков и ясочка [205: 161].

Первом украинском повістяреві можно было из чего выбирать. А потому такой привлекательный словесный портрет Маруси из одноименной повести Г. Квитки-Основьяненко передан именно традиционными народными компаративними высказываниями: "И что это за девка была! Высокая, прямесенька, как стрелочка, чорнявенька, глазки как терновые ягодки, бровоньки как на шнурочке, личиком красная, как господская рожа,.. губоньки, как цветочки... зубоньки, как будто жарнівки, как одна, на ниточке нанизаны". У Котляревского в "Энеиде": "Дочь была залетевшая туда птица И сзади, спереди, кругом; Красная, свежая, как кислица, И все ходила павичом". И наоборот, отвратительная внешность старшего барина, сына генеральши в Панаса Мирного создается прежде всего с помощью концентрации пейоративних фразеологических соединений: "Тонкий, долговязый, как журавль, с рижуватим, шершавым, как на медведя, волосами, с большим лбом - хоть котят бей, с большими, умными, серыми глазами, с толстой, вниз одвислою губой... Как вылитая мать!" Примечательно, что даже потенциально "светлые" лексемы - "большие, умные глаза" - воспринимаются в контексте всеобщей портретной негації. Характеристическую функцию передачи внешнего облика человека выполняют и ФЛ как петух раскрашенный, латка на латке, словно выжатый лимон, как неслись кипятком (на кого) "кто-то покраснел". Позитивнооцінні хоть картину рисуй (с кого), хоть рисуй (кого) "привлекательный" противопоставлены негативнооцінним как черт семь кип гороха змолотив (у кого) "кто-нибудь имеет оспины или шрамы от них", как мазниця "кто грязный".

Функция речевой характеристики персонажа. Языково-интеллектуальная, несколько неуклюжая правовая канцелярская душа господина Возного из "Наталки Полтавки" И. Котляревского воплощается в беззмістовній формуле тее-то как его, которая еще и відтінюється таким же бессодержательным буки-барабан-башня. В противовес ему Наташа пользуется глубоко народными понятными идиомами, как-вот: на голову, на роду написано, сердце мое не лежит, как горох при дороге, вывести в люди, что и рассказать нельзя, "Вы знаете, кто за меня сватался. Или уже же вы хотите спхнути меня с моста и в воду?". Андрей Волык из повести "Fata morgana" М. Коцюбинского где-то подслушанным "господин добродзею", которое он вставляет чуть ли не в каждую реплику, хоть словами "лезет в ученые", стремится стать "ближе к помещикам". Им Маланка иронично заменяет даже Андрійове имя: "Хватит тебе рыбку ловить... хочешь не хочешь, а иди, "господин добродзею", к плугу...". Хома Гудзь встает весь в разоблачительных фразеосполученнях (" - Ты себе думаешь - фабрику ставят, поместье строят. А они оковы куют на людей, ставят деревушку, чтобы человеческую силу поймать в него, кровь человеческую сточить, хоть вас сточило, как червь сволок") и в проклятиях: пропади оно прахом; хотя бы взялось огнем и розвіялось пеплом; хотя бы ему так легко подыхать... Фразеологизмы выступают своеобразными "мечеными атомами" вещания того или иного персонажа. их количество, группировку, авторские акценты вирізьблюють и сам литературно-художественный образ.

Функция синонимического подчеркивание экспрессии, создания градации. Порой это малозаметные, непринужденные усиления интенсивности действия - даже в пределах одного предложения, - которые едва очерчивают сопоставление различных внутренних форм и зашифрованных образов: "Зачем было дразнить гусей и подливать масла в огонь?" (О. Иваненко). И. Мамчич обратил внимание, как достигает значительной эмоциональной силы и стилистического эффекта, применяя средство градации, отбором фразеологических синонимов В. Цапля (В. Чапленко): "Барышня отклонилась в сторону целой своей фигурой - красовито и посмотрела она на меня, большими глазами [посмотреть удивленно] - в глубь моих глаз смотрела [смотреть внимательно, изучая] или хоть пыталась поймать мои глаза [стремиться обратить на себя внимание], ибо я таки смотрел вниз [смотреть на пол]" ("Малоучок"). А вот как И. Котляревский нагнетает экспрессию высказывания в первой части "Энеиды": "Куда ему [Энею] уже до Рима? Разве как сдохнет черт во рву! Как вернется господин хан в Крыму, Как женится сыч на сове". Здесь каждый синоним поддерживается другим, внутренняя форма одного "подсвечивается" внутренней формой другого, а вместе они создают эффект невозможности осуществления чего-то в реальной временной перспективе. Иногда автор, будто рисуясь, нанизывает на какую-то понятийную основу многочисленные фразеологические синонимы, как, например, в повести М. Стельмаха "Гуси - лебеди летят": "И в них [взрослых] тоже почему-то выскакивали клепки, розсихались обручи, терялись ключи от ума, не варил котелок, в голове летали шмели, вместо мозгов росла капуста, не родило в черепке, не было тука под чубом, ум втулявся аж в пяти и на в'язах торчала макитра." Хотя и здесь назван "фразеопад" контекстно и содержательно оправдан: ребенку осточертели постоянные наставления взрослых с их уничижительными характеристиками. Значительно экономнее употребляет фразеологические синонимы Бы. Олейник: "Хоть гопки скач, хоть сядь и плач, - все дно какого дня, утра, вечера или ночи и по мне (по вас тоже, уважаемый) ударят колокола" ("Хоть гопки скач...").

Функция сюжетной основы. Один из под разделов второй части повести М. Коцюбинского "Fata morgana" основана на повторяющемся фразеологизме озути (господина) в лапти, то неизменно вводится в разных контекстов, то структурно и семантически варьируется, то акцентируется, вступая в тесные сочетания со словами окружения: "Смех косил словно и клал людей в покосы. Господин в лаптях! Ха-ха!"; "Обуть господина в лапти! В этом слове была целая картина, роскошный план, справедливость человеческая и небесная. Обуть господина в лапти!.. Но как это сделать?.."

Мастерски пользовался названной функцией фразеологизмов Остап Вишня. Столкновением сроков контекстного окружения с омонимичными (близькозвучними) компонентами разговорного фразеологизма создается ажурный рисунок сюжетной линии, которая и составляет предмет повествования: "Сильная драма. Драма о том, как лихая искра сожгла поле, а потом взяла и исчезла. Сама исчезла. Историческая драма.. . Драма с завязкой и развязкой... то Есть драма от самой завязки вплоть до самой развязки. Или вернее: драма по самую завязку... Очень драмна драма". Другой пример. Возникнув в речи охотничьего среды, выражение ни пуха ни пера, чаще употребляемый с обратным порядком компонентов - ни пуха ни пера, стал у Остапа Вишни фразеологически-романтической доминантой всего охотничьего цикла. Авторская сборник "Охотничьи улыбки" (1958) начинается рассказом "Ни пера, ни пуха!" Высказывание может и заканчивать определенное произведение, выступая своеобразным итогом, авторским посланием поклонникам природы: "Любите, дорогие друзья, охоту... Презирайте браконьеров и боритесь с браконьерством! Ни пера вам, ни пуха. А" В улыбке "Алексей Иванович" писатель - охотник даже пробует найти етимон, "признак признака" внутренней формы устойчивого пожелания: "Охотился [Алексей Иванович] и по перу и на зверя. По перу - это значит на птицу... На зверя - это значит: на зайца, на лису, на волка". Автор "привязывает" охотничий фразеологизм только к охотничьему среды. Даже когда "прощаются с смыка" Докучай и Бандит, то и им желают "ни пуха Ни пера!" ("Лиса"), потому что это охотничьи собаки. Фразеологизм-пожелание становится сквозным композиционно-структурным элементом всего цикла улыбок. Одну из них "настоящий охотник и поэт охоты", как называл его М. Рыльский, озаглавливают выражению "Ни пуха ни пера", и им же и заканчивает: "Ни пера вам, ни пуха, дорогие товарищи по пр-р-ристр-р-расти!"

Заглавная функция. Инициальная позиция заголовка имеет существенное значение для установления контакта с читателем - адресатом. Наряду с нейтральными заголовками и подзаголовками, в которых подается тема (гіпертема), употребляются экспрессивные заголовки (фразеологизмы, пословицы, крылатые слова, рекламные лозунги и т.п.). Выразительные качества фразеологизмов, конденсация мысли, афористичность, образность, экспрессия вызывают использование их в заголовочной функции. Заголовок как сигнализатор содержания определенного материала:

8) заостряет внимание читателя на содержании;

9) кратко сообщает о само содержание;

10) концентрированно отражает главную мысль автора;

11) побуждает к прочтению напечатанного;

12) повышает эффективность усвоения прочитанного;

13) эксплицирует культурные константы, фоновые знания адресата.

Название для своего романа - эпопеи "Разве ревут волы, как ясли полные?" Панас Мирный взял из Священного Писания. В свою очередь он стал крылатым выражением - уже как содержательно и художественно обогащенный романистом. До золотого фразеологічного фонда вошли заголовки многих украинских писателей: Баба Палажка и баба Параска (И. Нечуй-Левицкий), Борислав смеется (И. Франко), Голодная воля. (Панас Мирный), Предрассветные огни (Леся Украинка), Мертвые души (М. Гоголь), Под тихими вербами (Б. Гринченко), Тени забытых предков (Г. Коцюбинский). Многочисленные произведения озаглавленные фразеологизмами, например: повесть В. Чапленка "Полтора человеческого" (1952), широко известный роман Ю. Збанацкого "Малиновый звон", две книги трилогии М. Стельмаха "Хлеб и соль" (1959) и "Кровь людская - не водица" (1957), а также роман "Четыре броды" (1979), роман Ю. Яновского "Живая вода" (1947), книга сатиры и юмора. Шахнюка "Птичье молоко" (1972), роман В. Яворивского "Цепная реакция" (1978), книга Ю. Ячейкіна "По образу и подобию" ( 1986). Время наши писатели прибегают к иноязычных высказываний, как: "Contra spem spero", "То be or not to bel" (Леся Украинка).

Наряду с канонической формой фразеологизма - заголовка мастера слова иногда трансформируют его, теснее связывая с текстом, авторским замыслом, чтобы привлечь внимание читателя, достичь дополнительного стилистического эффекта. Например, Д. Белоус наряду с устоявшимся "Хлеб - соль ешь, а правду режь" (1971) одну из своих сборников назвал "Альфы - омеги" (1967). Вот целый ряд авторских обновления фразеологизмов - заголовков различного строения: у Леси Украинки - "Сказка о край царе Горохе" (1906); В. Лагоды - "Мокрым рядном" (1956); в Д. Лагози - "И с медом и с перцем" (1962); в Ю. Мартича - "Хлеб и до хлеба" (1961); в Б. Янчука -"Седьмое небо" (1970) - как дериват ФЛ на седьмом небе; В. Лукича - "Евангелие от Лукича" (1971), ср. каноническое "Евангелие от Луки". Стилистически эффектное и семантико и функционально эффективное разнообразие устоявшихся реминисценций и разнохарактерных трансформаций ("Где-когда-в какой-то стране", "С корабля до города", "Два цвета, два цвета и более", "Не думалось, не хотелось, однако - случилось ", "Чище от слезы пусть будет") служит заголовками отдельных очерков в научно-популярной книге И. Воспитанника "Тайна слова".

Особенно часто фразеологизмы трансформируются в языке прессы, где органично сочетаются информативная и эмоциональная функции, взаимодействуют экспрессивные средства и стандартизированные элементы. Среди них можно назвать такие приемы: расширение компонентного состава устойчивых выражений: "Авгиевы конюшни украинских выборов" (УК, 06.02.2002); "Производство как стартовую площадку позитивных изменений" (УК, 12.12.2003); усечение компонентного состава: "Под один гребешок..." (ГУ, 07.06.2002); замены одного из компонентов, когда новая лексема проецируется на пропущенный компонент: "На чистые плесы, на ясные зори" (М, 18.08.1984) (речь идет об экологических проблемах), ср. на ясные зори, на тихие воды, "Не все "едокам " масленица" (УМ, 19.02.2002), "Устами узника говорит компромат" (УМ, 26.03.2002), "Фермер фермеру глаз не выклюет" (УМ, 17.01.2002). Эффектные антонімізація компонентов во фразеологизме: "Овчинка выделки стоит" (УМ, 30.01.2002); сохранение общего образа фразеологизма: "Груш на вербе не обещал" (Ст., 13-19.02.2004). Трансформация ФО предполагает хорошую культурную осведомленность адресата и его коммуникативную равенство с отправителем - адресантом.

Функция заключительного аккорда или синонимического ряда ("Тихо, медленно, нога за ногой плывет валка большаком", Г. Коцюбинский), или мініконтексту ("Как оделся Максим - москаль москалем. Родная бы мать не узнала! Находчивый, поворотный - на все стороны москаль!", Панас Мирный), или отдельных структурных частей дискурса. Поэтический образ фразеологизма экспрессивно выразительнее за синонимичные лексические единицы - отсюда и его итоговая функция развития какой-либо идеи, что характерно, в частности, для народной песни: "Ой ты богат, ты грошуват, высоко несешься?" ("Украинские народные песни в записях Осипа и Федора Бодянских", 1978); "ты горд, ты пышный, гордо несешься?" ("Украинские народные песни о любви", 1971).

Функция лаконізації речи часто ощутима в поэтических произведениях. Уплотнение поэтического вещания автор иногда совмещает с видоизменением фразеологизма. Вот как в Бы. Олейника: "Так мало их [воинов], и так много Брутіві И поздно весит: быть или не быть" ("...То был день..."); "Из всех достижений человеческого опыта, Одно, стабильного веса. Не подлежит изменениям досвітків И прихотям левой ноги" ("О середине"). Порой это философские размышления, ущемлены в минимальный дискурс, как: "Альфо и омего, колыбель и мавзолея - Земля! С тебя пошел и в тебя вернусь" ("К земле"), или легкая зажура мудрого человека, что не все еще сделано, как в посвящении академику В. Ремеслу: "За плечами покатыми бабье лето дышит. А ржи - как лета его, а лета - как ржи" ("Сеятель"), или, наконец, легкий, но глубокий шутка вільнолюбного народа: "Танцуют грузины. И всяк себе кум и король. Танцуют мужчины. Бровища в красивом переломе" ("Танцуют грузины").

Функция синонимического усиление или нагнетания признаков. Особенно часто прибегал к указанному приема Панас Мирный. При этом ФЛ могут чередоваться с семантически соотносимыми единичными или повторяющимися лексемами или свободными словосочетаниями, или сами могут составлять синонимический ряд: "На завтра рано-рано, чуть заря, женщины, заливаясь слезами, прощались с детками, как выходили в дальнюю дорогу, - первый раз потащили на барщину..."; "Утром рано, чуть мировая заря занималась, поднялась во дворце беготня"; "Не имея ни земли, ни дома, ни пристанища, ни под собой, ни за собой, ни перед собой, как свободная птица в поле, как дикий зверь в лесу, - ребята разбрелись по селу..." ("Разве ревут волы, как ясли полные?").

Фразеологизмы, эти сгустки разума и эмоций, как и речь, следовательно, насквозь пронизаны впечатлениями, оценками, чувствами, приспособленные к вербализации семантики говорящего и слушателя, читателя; они сплошь коммуникативные и прагматические, с самой широкой и детализированной шкале коннотаций. Такое переплетение тончайших нюансов звучания и составляет их экспрессивно-стилистическую окраску, предопределяет стилевое расслоение с незглибимими потенциями функционального использования. Существенные изменения во всех сферах общественной жизни способствуют не только формированию нового мышления, но и становлению адекватных средств фразеологічного выражения.